"Марио Варгас Льоса. Щенки" - читать интересную книгу автора

ну как? А Чижик - да брось, Фитюль, делай, как все, сначала спроси, любит
она тебя, Тересита, уверен, скажет - да. А дальше, Маньуко, дальше?
Допустим, скажет, что хочет быть моей девушкой, невестой что ли, а потом?
Потом оставь на потом, сказал Лало, а сейчас не тяни резину, объяснись в
любви, может, тебя еще вылечат, и Куэльяр почти шепотом - Большой, дружище,
а вдруг Тересита знает, вдруг ей рассказали? И мы все наперебой: ничего она
не знает, мы с ней говорили по душам, Тере в тебя влюблена по уши. К нему
сразу вернулся голос - влюблена в меня? Да в кого же! Может, правда меня
вылечат? Конечно, какой разговор, только решись уже, кончай себя травить,
кончай, а то загнешься. И Лало - с Тереситой все о'кей, стало быть, у нашего
Куэльяра будет наконец своя девушка. И Куэльяр - вздох, ну а потом что,
потом? И Большой - потом как у всех. И Маньу-ко - для начала берешь ее за
ручку, а Чижик - поцелуйчики, разок-другой, и Лало - ну потрогаешь где надо.
А Куэльяр - и потом? чуть слышно - потом? А ребята - что значит
"потом"? Ну да, потом, когда они станут взрослыми, когда надо жениться, ну
как тебе, Лало, и тебе, Чижик, и тебе, Маньуко? А Лало - здрасьте, нашел о
чем сейчас думать, да и вообще все это ерунда. Придет время, ты от нее
отделаешься, найдешь к чему прицепиться, и - разбежались... А Куэльяр,
нехотя, пряча смущение, - это ему совсем не надо, потому что она... Тересита
нравится ему очень, ну очень. И чуть погодя, позади уже десять "хрусталей" -
ребята, вы - молотки, я за нее возьмусь, похожу сколько надо, а потом -
привет, брошу!
Но шла неделя за неделей - и ничего. Ну когда же, Фитюлька? А он -
завтра. И завтра небось не решишься? Завтра, клянусь. Таким затравленным,
убитым мы его не видели никогда, ни раньше, ни потом. А девчонки наши,
стервозы, пели ему вслед модное болеро: "Быть может, я скажу, быть может -
никогда!"

Вот тут и началось у Куэльяра что-то вроде припадков. Ни с того ни с
сего возьмет и бросит кий на пол (чего тянешь, шустрик?). Ни с того ни с
сего начнет бить в бильярдной бутылки, швыряться окурками, задирать всех
подряд. А потом вдруг в слезы - вот завтра, клянусь матерью, скажу ей все
или подохну. А то возьмет и убежит из кино ("дни уходят, ты горюешь
понапрасну...") и несется затем, как безумный, по улице Ларко, а мы - за
ним. Отстаньте, мне хочется побыть одному. Ребята - да ты что, Фитюлька,
нечего робеть, уже время, решись, "быть может, я скажу, быть может -
никогда"...
А то засядет в "Часки" и набирается до чертиков. Как я себе противен,
Лалик, как мне тяжело, Чиж, убить бы кого, что ли! Мы его чуть не волоком
доставляли домой. Ну решись, Фитюль, решись наконец! А наши девочки, вот
заразы, житья ему не давали: "и той, что всех дороже, смелее, ну ты что же!"
Плохо, говорили мы, пропадет он, пьянью станет, забулдыгой, бандитом...
Так прошла зима, настало другое лето, и вместе с солнышком, с теплыми
днями в Мирафлоресе появился Качито Арнилья. Он учился на архитектурном
факультете, водил собственный "понтиак" и отлично плавал. Этот Качито сразу
причалил к нашей компании. Мы поначалу - в штыки, и девочки - тоже, что тебе
надо, кто тебя звал-то? Но Тересита за него горой - перестаньте! - блузочка
беленькая, - нечего приставать к нему! - юбочка в складочку, - пусть сядет
со мной, я его пригласила, - матросская шапочка, blue jeans.
И ребята - старик, ты что - ослеп? А Куэльяр - нет, он все видит. И