"Марио Варгас Льоса. Кто убил Паломино Молеро?" - читать интересную книгу автора

аккумулировать всякого рода "страсти" и эмоции.
В ином ключе - но тоже в традициях массовой литературы выполнен образ
лейтенанта Сильвы: вот это "классический" сыщик, невозмутимый, бесстрашный,
к тому же истинный мачо (латиноамериканский фольклорный архетип "настоящего
мужчины") - в общем, как не без доли женской проницательности обзывает его
донья Адриана, "супермен хренов". Таковой супермен вместе со своим мачизмом
привносит в повесть обилие того, что другая героиня опять же с типичной
женской проницательностью называет "похабничанием". "Мне на этом свете, -
заявляет лейтенант Сильва, - надо два дела сделать: натянуть донью Адриану и
найти убийц Паломино Молеро", - так эти два "дела", накрепко увязанные друг
с другом, и организуют действие повести. Здесь, впрочем, необходимо сделать
существенную оговорку. Подчеркнутое уравнивание столь неравноценных, в нашем
понимании, "задач" в контексте мышления латиноамериканского писателя (а тем
более латиноамериканского мачо) представляется вполне органичным. Этой
проблеме было посвящено выступление И. А. Тертерян на одной из дискуссий.
"Сексуальное поведение героев латиноамериканских романов, - отмечала
исследовательница, - находится в глубокой связи с их поведением во всех
других сферах жизни... Сексуальность всегда связана с системой оценки - не
прямой моральной оценки, а с более сложной и скрытой оценкой, притом не
только персонажей, но и явлений, социальных сил, событий... Нарушение,
предательство естественной нормы сопряжено с искажением
общественно-нравственной позиции персонажа". Вот почему мачизм Сильвы,
сдобренный изрядной долей пресловутой "похабщины", выступает в его характере
как положительный комплекс - как бы естественным дополнением к тому, что "он
за справедливость костьми ляжет" (слова Литумы). И наоборот, извращение
естественной нормы более всего прочего характеризует главного убийцу
Паломино и связывается с общими нарушениями морали, культуры, социальной
справедливости, с расовыми и кастовыми предрассудками.
Стилизация произведений массовой литературы почти всегда выливается в
пародирование. Повесть Варгаса Льосы необычна тем, что пародийные элементы в
ней затушеваны: автор "играет" в радионовеллу "всерьез", порою как бы сам
забывая об игре, вводя в заблуждение рядового читателя. Очевидно, по этой
причине переходящий из книги в книгу сержант Литума в той ипостаси, в какой
мы встречаемся с ним в повести, с его "естественной" реакцией на проявления
жестокости, насилия, расизма обладает как раз той магией, которая, по
приведенным выше словам Варгаса Льосы, "полностью подавляет критические
защитные реакции читателя, околдовывает его". Подобная "серьезная игра" в
массовую литературу, конечно, небезынтересна; но не таит ли она в себе доли
опасности? <...>

А. Кофман


I


- Драть меня в лоб, - одолевая приступ дурноты, сказал Литума. -
Отделали на славу.
Тело юноши, повешенного и посаженного на острый сук рожкового дерева, и
вправду было изуродовано так, что больше напоминало тряпичную куклу или