"Кэти Линц. Когда командует мужчина " - читать интересную книгу автора

себя определил, глаза.
К его величайшему удовольствию, она не обкорнала, хоть и не раз
грозилась, свои густые черные волосы. Глянцевито переливаясь, они все так же
буйной и непокорной массой падали ей на плечи. Это мое проклятие, бывало,
сетовала Хиллари, пытаясь пригладить прическу. И мое истинное наслаждение,
говаривал Люк, зарываясь лицом в великолепную гриву, когда они предавались
любви.
- Много воды утекло с той поры, - произнес Люк медленно, мягко,
мечтательно.
- Много. А теперь пора убрать лапы. Пусти!
- А куда ты спешишь?
Люк не без удовлетворения отметил, что ее Выразительное лицо вспыхнуло
от гнева. Хиллари не умела скрывать своих чувств. В отличие от него.
Люк с малолетства научился искусству держать себя в руках. Проявлять
чувства, по его мнению, настоящему мужчине не к лицу. Это его ослабляет.
Делает уязвимым. Портит отношения с нужными людьми.
Он эту азбуку выучил еще в детстве. Познал на примере собственных
родителей. В них чувства били ключом. И неудивительно, учитывая, что мать
родилась на Сицилии, а отец ирландец.
Много лет подвергая себя и других нескончаемым эмоциональным взрывам,
его "предки" шесть лет назад наконец развелись. Отец Люка пока не нашел себе
другой пары, зато мать не упустила случая выйти замуж за степенного,
уравновешенного бухгалтера и убыла с ним во Флориду.
Свадьбу сыграли, пока Хиллари не было в Ноксвилле. Много чего
произошло, пока она отсутствовала, изучая право на Севере в каком-то
дурацком юридическом колледже. Только одно осталось прежним. Он по-прежнему
желал ее. Желал неистово, невыразимо.
- Куда спешу? - повторила Хиллари сквозь зубы. - Я сюда не забавляться
с тобой пришла.
- Да? - спокойно переспросил он с интонацией иронического недоверия.
В бешенстве Хиллари изогнулась, пытаясь оторвать от себя обхватившие ее
талию руки. И тут же, прикоснувшись к ним и ощутив кончиками пальцев тепло
его кожи, поняла - что бы она ни делала, все не впрок. Сама напрашивается на
беду. Как же ей знакомы эти руки, вплоть до крохотного шрама между большим и
указательным пальцами - след от горящей веревки, которую он как-то схватил
совсем маленьким.
И тут память подсказала еще кое-что из того, что она о нем знала и что
могло ей помочь. Люк был ужасно чувствителен к щекотке.
Стоило прикоснуться к нему между третьим и четвертым ребрами, и он
заходился от смеха. И, нагло глядя в его насмешливые зеленые глаза, она без
малейших угрызений совести использовала свои знания, чтобы вырваться.
Сработало. Как только она пощекотала его, он сразу ее отпустил, да так
резко, что она чуть не упала.
Но не успела она отпрянуть, как он схватил ее снова, прижав на этот раз
обе руки к бокам, чтобы она не могла щекотать его.
- Кажется, ты решила приземлиться у моих ног? - ухмыльнулся он.
- Кажется, ты решил мне всячески в этом препятствовать?
- Я только принял оборонительные меры. Ты первая начала... щекотать
меня.
- Потому что ты меня не отпускаешь.