"Линн Грэхем. Трудное примирения " - читать интересную книгу автора

- Это что, генеральная репетиция? У тебя же еще две недели впереди.
-. Нет. - Кэтрин протянула ей письмо поверенного. - Дрю, к счастью,
сказал, что можно пока пожить в его квартире. Мы не можем оставаться здесь
до конца месяца, а раньше квартира не освободится.
- Черт возьми! И вам не дадут прожить здесь хотя бы еще неделю? -
возмутилась Пэгги.
Чтобы не видеть искаженного гневом лица Пэгги, Кэтрин вернулась к
упаковке посуды, надеясь, что ее подруга не вскочит на коробку из-под мыла,
чтобы разразиться оттуда проклятиями по поводу завещания Харриэт и
необходимости немедленного отъезда в город. В последнее время, обуреваемая
лучшими побуждениями, Пэгги была очень деятельна и совершенно бесполезна.
- У нас нет никаких законных оснований оставаться здесь, - сказала
Кэтрин.
- Но с моральной точки зрения это право у тебя есть, и мне кажется,
что благотворительная организация могла бы проявлять больше милосердия к
матери-одиночке. - Пэгги произносила свою гневную речь как бы от имени
Кэтрин. - Никогда им этого не прошу. И вся эта кутерьма только из-за твоей
драгоценной Харриэт!
- Пэгги...
- Прости, но я предпочитаю говорить правду в глаза. - Это пояснение
было явно излишним для всякого, кто был знаком с острым язычком Пэгги. -
Честно говоря, Кэтрин... мне иногда кажется, что тебя привезли сюда только
затем, чтобы просто пользоваться тобой! Ты даже не замечаешь, как люди тебя
используют! Какую благодарность ты получила за эти четыре года, что прожила
с Харриэт?
- Харриэт пустила нас к себе, когда нам вообще некуда было идти. И ей
меня благодарить не за что.
- Ты обслуживала весь дом, выполняла все ее прихоти, ковырялась во
всех этих ее делах милосердия, - яростно напирала Пэгги. - И все за стол и
угол, да еще за кучу тряпья! Прямо невероятный размах благотворительности!
- Харриэт была самым добрым и самым чистым человеком из всех, кого я
знаю, - твердо сказала Кэтрин.
"И самым чокнутым", - чуть не прибавила раздраженная Пэгги. Конечно,
эксцентричные выходки Харриэт действовали на Кэтрин меньше, чем на других,
не столь терпимых людей. Она, казалось, не замечала ни того, как Харриэт
громко разговаривает сама с собой, обращаясь к своей совести, ни того, как
она с шумом высыпает содержимое своего кошелька на блюдо для пожертвований
в церкви. Кэтрин не морщила нос, когда Харриэт приглашала попить чаю
грязных и вонючих бродяг и предлагала им чувствовать себя как дома.
"Эх, Кэтрин, да если бы ты..." - эту фразу Пэгги часто начинала, да
вот закончить так, чтобы было убедительно, так и не сумела. Лучшей подруги,
чем Кэтрин, у нее никогда не было. Она такая добрая, благородная,
самоотверженная, и это высоко поднимало ее в глазах женщины, считающей себя
закоренелым скептиком. Разве можно ругать за столь бесценные качества? К
несчастью, это те самые качества, благодаря которым Кэтрин и попала в
безвыходное положение.
Кэтрин словно витала в каком-то ином пространстве. Глядя на эти
загадочные голубые глаза, на это прелестное лицо, Пэгги не могла избавиться
от ощущения, что видит перед собой ребенка, заблудившегося в непонятном
мире взрослых. Кэтрин была склонна видеть в людях только хорошее и