"Линн Грэхем. Трудное примирения " - читать интересную книгу автора

натянуто ответила она. - | Вы очень хороший друг, но...
Он снова накрыл ее руку своей.
- Я не хочу торопить вас, Кэтрин. У нас еще много времени, -
проговорил он спокойно и ловко сменил тему разговора, прекрасно понимая,
что дальнейшее обсуждение ничего не даст.
Они все еще сидели в Речном зале, когда она услышала этот голос -
низкий, с легким акцентом, - и точно мед потек у нее по позвоночнику. Она
тотчас же обернулась, повинуясь инстинкту, укорененному столь глубоко, что
не требовалось ни малейшего участия сознания. Она широко раскрыла глаза от
изумления, тело напряглось каждой мышцей. Бешено застучало в ушах. Дрожащей
рукой она поставила на стол бокал.
Люк.
Боже мой... Люк. Это его она только что видела. Это был он. Его
точеный профиль, смуглый, как у цыгана, четко вырисовывался на фоне окна за
его спиной. Одной рукой он жестикулировал, поясняя что-то двум своим
спутникам. Она не могла оторвать от него глаз, и это было ужасно. Тонкий
орлиный нос, резко очерченные скулы, пронзительный взгляд глубоко
посаженных темных глаз сливались в единый образ умопомрачительной красоты.
Он слегка повернул голову. И посмотрел прямо на нее. Никакого
удивления. Никаких эмоций. Золотые, как пламя костра, глаза. У нее
остановилось дыхание. Даже перестали тикать часы. Она вынуждена была сидеть
неподвижно, в то время как все ее чувства приказывали ей вскочить и бежать,
бежать до тех пор, пока опасность не останется далеко позади. На миг она
забыла, что он, скорее всего, даже не узнает ее. На миг ее начисто
парализовал ужас, идущий откуда-то из самого живота.
Люк первый нарушил это противостояние. Он сделал знак одному из своих
спутников, тот немедленно, словно вышколенный лакей, вскочил со своего
места и склонил голову, чтобы не пропустить ни слова хозяина.
- Я расстроил вас, - сказал Дрю. - Я не должен был начинать разговор.
Она захлопнула веки так резко, будто щелкнул затвор фотоаппарата. На
нее снова нахлынул звон ножей и вилок, невнятица голосов. Ничего не
изменилось, в оцепенении думала она. Когда она смотрит на Люка, никто и
ничто на свете не может отвлечь ее внимания. Над губой у нее выступила
испарина. Говорят, в критические мгновения перед тобой проходит вся жизнь.
О да, самые глубины жизни.
- Кэтрин...
С запозданием она вспомнила о человеке, с которым завтракала.
- У меня разболелась голова, - пробормотала она. - Извините, я выйду
на минутку.
Она встала, ноги у нее подгибались, она благодарила небо за то, что ей
не надо идти мимо столика, где сидит Люк. Но просто выйти из зала было для
нее все равно, что прогуляться по доске над кишащим акулами водоемом. Она
подсознательно ожидала, что вот-вот на ее плечо опустится чья-то рука.
Чувствуя себя по-настоящему плохо, она укрылась в ближайшем туалете и
сунула руки под холодную воду.
А вытирая, задела золотое колечко на безымянном пальце. Подарок
Харриэт, ее выдумка. Все, кроме Пэгги, считали ее вдовой. Эту ложь выдумала
Харриэт и успела распространить еще до того, как Кэтрин вышла из больницы.
Она не стала изобличать Харриэт во лжи. Но ее коробило, что приходится
выступать под чужой личиной, хотя она прекрасно понимала, что без