"Гейл Линдс. Мозаика " - читать интересную книгу автора

ничего не ставить. Уберите его отсюда! Джулия, ты цела?
Мать помогла ей встать на ноги. Страх пронзил Джулию. Обычно ее лицо
как бы видело низко висящую ветку впереди, предупреждало о мягком стуле или
табурете на ее пути. И теперь она была потрясена не столько падением,
сколько исчезновением своего внутреннего зрения. На лбу выступил пот. Когда
живешь в море черноты, без этой обостренной чувствительности все
выворачивается наизнанку, и голова трещит от хаоса.
Теперь нить исчезла.
Она должна взять себя в руки.
Запястья болели. Должно быть, она приземлилась на руки резче, чем ей
показалось. Страх опять охватил ее.
Руки.
Ей никак нельзя повредить руки. Это было бы концом музыки, а значит, и
жизни.
- Ты ушиблась! - Шепот матери набатом бил ей в уши.
- Вроде все цело.
Она с облегчением вздохнула и сказала громко, чтобы ее слышали рабочие
сцены и служители зала, которые толпились вокруг (доносились их тихие,
озабоченные голоса):
- Все в порядке. Спасибо. Все в полном порядке.
Кисти рук болели. Похоже, она сильно ушибла их.
Но ее наполняла решимость играть, несмотря ни на что, не менять ничего
в намеченных планах.
- Что у нас завтра? - тихо спросила она у Маргерит.
- Мы летим в Вену. Два дня никаких концертов. Почему ты так спокойна?
Ведь речь идет о твоих руках. Ты сильно ушиблась, Джулия? - Голос матери
звучал сдержанно, но в нем чувствовалось беспокойство.
- Кисти немного болят. Все обойдется. Отыграю сегодня, а потом
несколько дней отдохну.
- Может быть, сразу обратиться к доктору? Сделать рентген?
- Нет, не надо, мама. У тебя в сумочке не найдется аспирина? Это на
случай воспаления и отека.
Как только мать ушла, Джулия вслушалась в напряженную тишину вокруг.
Ничего страшного не случилось, говорила она себе. Она просто отвлеклась
из-за музыки. Раньше, в начале слепоты, она постоянно натыкалась на стены,
дверные косяки и дорожные знаки. То, что зрячие люди воспринимали как
должное, могло стать для нее источником опасности.
Она вполне может упасть в открытый люк и сломать себе шею. Она может
шагнуть с балкона и пролететь восемьдесят этажей.
Опасность появилась одновременно со слепотой, с ней же пришли травмы
тела и самолюбия. Но сейчас ею владел больший страх. Она попыталась отогнать
его, но он был похож на огромное облако тревоги, давившее ей на плечи. Страх
лишиться возможности играть.
Пот градом катился по лицу. Дыхание превратилось в череду испуганных
вздохов. Тишина вокруг ждала, волновалась, смущалась. Нельзя позволить
запугать себя этому запаху унижения, обволакивающему ее.
Кто-то случайно оставил табурет у нее на пути. Ничего более.
- Вы можете играть? - возник рядом голос Марши Барр, ее антрепренера.
- Думаю, ей не следует играть сегодня, - вмешалась мать. Она вложила
Джулии две таблетки аспирина в одну руку и стакан воды - в другую.