"Гейл Линдс. Мозаика " - читать интересную книгу автора

боролась с этой болью. На заднем сиденье она нашла сотовый телефон и начала
набирать номера. Она была богата, а деньги могут решить массу проблем.

* * *

11.00. СУББОТА
ОКРУГ ВЕСТЧЕСТЕР (ШТАТ НЬЮ-ЙОРК)

Солнце проглянуло на унылом небе, нерешительный свет пытался согреть
холодный воздух. Парк приюта для престарелых посерел с наступлением осени,
трава пожухла, деревья избавлялись от листьев. Монах катил кресло Лайла
Редмонда по одной из дорожек. Они говорили о Маргерит. Монах пытался утешить
его. Лайл всеми своими чувствами ощущал ее присутствие. Приступы боли при
каждом сотрясении кресла напоминали о безжалостности ее смерти... и о его
ответственности за нее.
Его глаза увлажнились; он стал направлять монаха к своему любимому
месту под старым платаном. Его посетила неожиданная мысль - а вдруг в ветвях
дерева скрывается подслушивающее устройство. Вероятно, с его помощью Джон
Рейли и узнал о двух пакетах, за отправку которых он заплатил санитару.
- Отвезите меня туда.
Сдерживая голос, он кивнул в сторону другого места рядом с прудом. Там
не было деревьев над головой, приют располагался ниже по склону и отсюда был
не виден. Здесь их никто не услышит. Вода с ритмичным плеском набегала на
топкий берег.
Отец Майкл остановил кресло около гранитного валуна. Одинокая дикая
утка плыла по гладкому, как стекло, пруду. Монах поставил кресло на тормоза
и сел на валун напротив так, чтобы оказаться лицом к лицу со стариком. Он
был в лоне матери-церкви уже около сорока лет и хорошо разбирался в
человеческой природе. В некотором отношении он знал Лайла Редмонда лучше,
чем Лайл мог когда-либо знать себя сам. С остальной своей паствой он
предпочитал в таких случаях совместную молитву, но Лайл никогда не пошел бы
на нее.
- Я согрешил, - вздохнул Лайл.
- Я умею слушать, - сказал священник. - Может быть, сейчас самое время
рассказать мне все.
Он говорил со слабым немецким акцентом.
Лайл разглядывал доброе лицо отца Майкла. Круглое, с пухлыми щеками,
под глазами бледно-синие мешки. Нос у него был острым, а волосы редеющие и
седые. В его чертах ощущалась сила, решил Лайл, как будто под тучностью
скрывалась закаленная сталь. Ему нравилось, что священник не был слабоумным
добряком, который ни на что, кроме сочувствия, не способен.
Он подался вперед и заговорил тихо и доверительно:
- Мой партнер Дэн Остриан двадцать лет назад ушел на покой с половиной
миллиарда долларов. Он решил, что имеет достаточно денег, и настало время
занять подобающее место в обществе. Он стал большим филантропом и послом. -
Лайл помедлил, ощутив стыд. - Но я прикинул и решил - а на черта мне это
надо? Денег никогда не бывает достаточно. И продолжал работать, пока не
увеличил первоначальный капитал, равный состоянию Дэна, в сорок раз. О
здоровье я никогда не думал, оно не подводило. Но в какой-то момент я вдруг
понял, что уже не так силен. Ну, примерно, как если бы у старого мотора