"Гейл Линдс. Мозаика " - читать интересную книгу автора

ее отпустила мать, потому она и не смогла найти "Стейнвей". Как только ее
наполняла музыка, места ни на что другое не оставалось. Вот почему она
накануне натолкнулась на табурет. И вот почему она сейчас не смогла найти
рояль.
Она вытерла глаза и покачала головой:
- Отведи меня обратно за кулисы. И опять направь к роялю. Только так я
смогу вернуть чувство ориентации. Пожалуйста, Марша. Если ты не поможешь, я
буду спотыкаться повсюду, пока не сделаю все сама.
Марша колебалась.
- Боюсь, ты покалечишься. Упадешь, как вчера. Не дай бог, сломаешь
палец или кисти рук. Можешь навсегда остаться инвалидом и больше никогда не
будешь играть.
Джулия почувствовала, как ужас охватывает ее. Ни отца, ни матери уже
нет в живых. У нее нет ничего, кроме музыки.
Но она не могла себе позволить пугаться.
- Я не упаду. Просто укажи мне направление.
Марша вздохнула, отвела ее обратно за кулисы, затем к роялю и обратно.
Казалось, что ноги Джулии запоминают путь. На ходу она чувствовала все
неровности деревянного пола. Уши слышали, как звучат шаги, - иногда чистый
перестук каблуков, иногда глухой, но чаще нечто среднее. Она прислушивалась
к звукам, отражающимся от близкой стены, оборудования или пустой эстрады. В
одном месте звуки поглощались, значит, справа от нее толстый занавес.
Равновесие тела зависело от мельчайшего поворота или неровностей пола.
Эта опытность органов чувств была сродни привычке к использованию
шариковой ручки. Когда в ней много пасты, строчка гладко ложится на бумагу.
Но как только паста начинает иссякать, писать становится труднее, пока голый
шарик не станет царапать бумагу. Большинство людей думает, что перемены
происходят мгновенно. Что паста только что исчезла. Но это не так. Переход к
пустоте никогда не бывает мгновенным. Это едва уловимая череда крошечных
толчков и трений, которые можно почувствовать и услышать, если вы достаточно
чувствительны. То же относится и к ходьбе. Дорога только кажется ровной, и
зрячие люди, полагаясь исключительно на свои глаза, не обращают внимания на
подсказки, встречающиеся на пути.
После трех попыток Джулия изучила путь. Вернувшись в исходную точку,
она вновь воспроизвела в голове великие этюды Листа. Они пришли, как
приходит взволнованный друг, их сила и роскошная красота находили отклик во
всем теле.
Марша оставила ее, и Джулия пошла одна. Погруженная в музыку, она
считала шаги, отсчитывая их по два в сторону убывания.
Потом по одному.
Слезы обожгли глаза. Сердитым движением она смахнула их. Не было ни
малейшего проблеска света.
Она вытянула руку и ощутила холодную, гладкую поверхность своего рояля.
Наконец-то она выполнила все правильно. Но где же зрение? Боль пронзила
сердце. Добрый ангел, который, вероятно, дал ей зрение в Варшаве, а затем
еще раз этим вечером, покинул ее. Она не знала, почему зрение дважды
возвращалось к ней. Все, что она могла "видеть" теперь, - ужасная тьма.
Вечная ночь обволакивала и душила ее.
Прерывающимся голосом она сказала:
- Отведи меня обратно, Марша.