"Мэган Линдхольм. Пой вместе с ветром (Заклинательницы ветров-1) " - читать интересную книгу автора

Это углубление было побольше первого, а желтая солома в нем еще
хранила аромат только что сжатого поля. Покрывала, брошенные на солому,
были раскрашены во все оттенки синего и голубого, а сверху покоилась
цельная шкура какого-то гигантского белого зверя. Ки запустила пальцы в
мягкий белоснежный мех и приподняла краешек тяжелой шкуры. Невольная мысль
посетила ее - какому зверю мог принадлежать такой мех?.. Ки прогнала лишнюю
мысль прочь. Надо сделать то, зачем она сюда пришла. Она покрепче
перехватила угол шкуры и откинула ее прочь, едва не вывернув себе плечо. И
удовлетворенно зашипела сквозь зубы.
Три яйца. Яйца таких размеров, что Ки едва сумела бы обхватить и
унести хоть одно. Скорлупа у яиц была крапчатая, темно-коричневая. Каждое
лежало закутанное в отдельное покрывало, не соприкасаясь с другими.
Скорлупа яиц казалась кожистой - птенцы готовы были вот-вот выйти наружу.
Ки, наверное, вдребезги разбила бы их и кулаком, но она вытащила нож Свена
и медленно подошла к яйцам. Солома и покрывала промялись под ее коленом.
Одно из яиц сдвинулось с места и тяжело перекатилось ей навстречу...
Что-то коснулось головы Ки, и она невольно отшатнулась прочь. Потом
посмотрела вверх, светя себе маленькой масляной лампой. Над ее головой
раскачивались игрушки, прикрепленные тонкими нитями к деревянной балке.
Целая стая крохотных гарпий, тщательно, с любовью вырезанных и
раскрашенных. Потревоженные ее движением, они кружились, словно птицы над
пищей. Их яркие, разноцветные крылья были распахнуты в полете, а клювы,
похожие на черепашьи, казалось, вот-вот весело защебечут и засвистят.
Крохотные глаза блестели позолотой, точь-в-точь как прозрачно-золотые глаза
живых гарпий...
Они раскачивались и кружились. Игрушки. ДЕТСКИЕ ИГРУШКИ...
От этой простой мысли Ки затрясло. Детские игрушки. Такие же, как
куклы на веревочках или деревянные лошадки с колесиками. Игрушки для
разумного, любопытного малыша. Ки посмотрела на нож Свена в своей руке,
потом снова на яйца, покоившиеся в уютных, теплых кроватках. То, что лежало
к ней ближе других, неожиданно вздрогнуло и снова замерло. Так дитя
толкается в животе...
Ки почувствовала, как ненависть, поддерживавшая ее все это время, с
пугающей быстротой испаряется неизвестно куда. Ярость и жажда праведной
мести внезапно сменились безумным отвращением к тому, что она собиралась
сделать. Нож вывалился из руки и упал на пол. Вкус желчи во рту показался
Ки вкусом ее ненависти к гарпиям. Она не могла освободиться ни от того, ни
от другого. Но и совершить месть, за которой она пришла, было свыше ее сил.
Ее вновь затошнило, изо рта и носа хлынула горькая жидкость. Дух мести
боролся в ней с духом справедливости, и эта борьба выворачивала тело
наизнанку. Ки задыхалась, дрожа всем телом. Пощадить значило проявить
мерзкое слабодушие. Убийство же станет подлостью, трусливой и не менее
мерзкой...
Вот они, яйца. Нож лежит на полу, только поднять. Миг - и скорлупа
будет вспорота; это не труднее, чем снять шкурку с перезревшего на солнце
плода. Яйца лопнут и разольются, и маленькие гарпии умрут, не родившись.
Крохотные прозрачные крылышки никогда не превратятся в широкие кожистые
крылья. Слепые, безгласные мордочки никогда не озарятся умом, жадностью и
насмешкой. Мягкие коготки никогда не затвердеют и не научатся раздирать
плоть, а передние лапки так навсегда и останутся скрюченными у груди...