"Эдуард Лимонов. Охота на Быкова: расследование Эдуарда Лимонова " - читать интересную книгу автора

мент Литвяк нас благоразумно не оставил, предположив, по-видимому, что мы
увидим лишнее. Дима забрасывает нас - меня и крошечную Настю - в гостиницу
"Заря". По Центральной площади гуляет поземка, и кольца ее пляшут жгутами и
бьют хвостами округ ДК угольщиков.
В голом холле гостиницы две перепуганные женщины вручают нам
регистрационные листки: "Заполнить можно в номере. Возьмите ключ". Дима
прощается, дает свой телефон в Красноярске, делает тонкий намек на толстые
обстоятельства или просто бравирует: "Если что нужно будет, всегда подъедем
с ребятами". (Что имеет в виду? Голову кому поможет оторвать?) Спускаясь с
нами, показывает вниз, где в углу пальма: "Вот там сидел юный Толя Емкое со
товарищи". Дима уходит. Смотрим: да, пальма искусственная. Сдаем листки.
Направляемся к лестнице. В холле полно пацанов. Отогреваются. Юный хиляк в
кожанке, карикатурно пародирует некую неизвестную мне рекламу: "Аля чего вы
ездили в США?" - "Я ездил туда изучать компьютерные технологии!.." Я смеюсь,
мы с Настей уже стоим на первых ступенях лестницы. Юный хиляк в кожанке (и
черной шапочке) реагирует, подскакивает: "А для чего вы приехали в
Назарово?" - "Я писатель, приехал писать книгу".- "О чем же, как интересно!-
поет пацан,- Как ваша фамилия?" Я называю себя. "О чем же книга, стихи?" -
счастливо вопрошает хилый. "Приехал писать книгу об Анатолии Петровиче
Быкове..." - "Ой!" - пацан в кожанке закатил очи в восторге. Мы пожали друг
другу руки. Поднимаясь по лестнице, я думаю, что хорошо бы закончить книгу
этой сценой. Ибо в гостинице "Заря", как раз в углу у пальмы, сидели
приятели хилого. Как некогда Быков со товарищи. Подчеркнуть как бы
преемственность поколений. В номере Настя лишает меня конца книги.
"Торчок!" - уверенно определяет она хилого, то есть наркоман. А ведь Быков
никогда не пил, не курил и уж тем паче не касался наркотиков. И был
спортивен, да и много выше ростом.
Дверь в номере оказалась фанерная, на лестничной площадке нашего этажа
сидит трясущийся бомж. Телевизор работает отлично, в ванной, почему-то в
углу, возвышается биде, но без кранов. Оно бесцеремонно вмазано в бетонную
горку, но явно никогда не употреблялось.
Утром я опять нахожу моего Быкова. За окном, внизу, вышагивают высокий
парень в куртке, в кроссовках и тренировочных штанах и женщина в ватном
пальто и сером пуховом платке образца 50-х годов. Толя Быков и его мама,
тетя Юля. Может быть, идут в школу.


"Хреновой табуретки не было"

Стоим на Комсомольской у дома №13. Три окна, синие наличники. Синим же
окрашена пристройка к дому - сени, должно быть. Выходят соседи. В фуфайках и
шапках.

"Парень был как парень... Жили бедно... Мать техничкой в школе... Был
хорошим парнем... Лебедь, сука, тащит его туда..."
"Всем давали бутылку шампанского к Новому году. Старикам подарки...
Соседям. Вот этому давал на телевизор..." - выкрикивает мужик в ушанке, под
телогрейкой грязная майка с узором.
"А вас как?" - "Холкин Николай Михайлович, сосед".
"У них хреновой табуретки не было. Петька, Надька, Анатолий, вот как