"Эдуард Лимонов. Торжество метафизики " - читать интересную книгу автора

знал, что меня отправят в 13-ю колонию, в чудный лагерёк, что это неминуемо.
Поэтому я дергался ровно настолько, насколько дергается зэк, переводимый из
одного тюремного учреждения в другое. Каковы будут условия содержания?
Каковы будут мои новые товарищи? Как они ко мне отнесутся? В отношении
администрации я не очень волновался, так как, судя по предьщущим тюремным
учреждениям, по трем тюрьмам, в которых я сидел, администрации неизменно
относились ко мне с напряженным вниманием. Привилегий мне не делали, но,
опасаясь неприятностей, которые всегда подстерегают администрацию, если у
них сидит знаменитый заключенный, администрации старались вести себя
корректно. Не из приязни ко мне и не из любви к закону, но из боязни, что их
начальству, а то и самому высокому начальству, произвол не понравится. Еще
один фактор: обо мне обильно говорили СМИ, и внимание СМИ оказалось еще
лучшей защитой. Страх потерять место и скатиться по служебной лестнице
оттуда, куда они забрались с таким трудом, заставлял животастых мужчин
среднего возраста с полковничьими обыкновенно погонами не притеснять меня.
Поэтому я ехал себе, к тому же согреваемый полученным 15 апреля нетяжким
приговором, всего четыре года, тогда как прокурор затребовал мне 14 лет.
- Отсидишь?- спросил меня на прощанье Васильич, старый облезлый капитан
с третьяка, с третьего корпуса Саратовского централа.
- Легко,- ответил я весело.
- Легко отсидишь, на одной ноге отстоишь,- подтвердил Васильич тоже
весело.
На третьяке раздавали сплошь и рядом пыжей, и двадцатники, и пятнашки! Я
встречал осужденных, довольных 22 годами или 13 годами! К тому же в автозэке
со мной из Саратова выехали товарищи, направлявшиеся в соседний лагерь №2
строгого режима. И уж им-то я совсем не завидовал, потому что успел посидеть
в СИЗО №2 внутри этого лагеря в декабре. Они там под утренним черным небом
горланили песни и щелкали каблуками, как в фашистском концлагере. И кричали
в шесть утра: "Спасибо зарядке, здоровье в порядке!"
В мае нормально приехать в лагерь. Тепло. И к наступлению холодов
успеешь обвыкнуть.


* * *

Мы спрыгнули из автозэка с баулами, и оказалось, что выскочили мы на
широкий плац, залитый солнцем. Нам приказали выстроиться в шеренгу, баулы у
ног. И стоять.
Так много света я не видел с того дня в июле прошлого года, когда нас,
обвиняемых по делу №171, приземлили на военный аэродром где-то неподалеку
отсюда, у города Энгельса, в этих же заволжских степях. В тюрьмах ведь мало
света и совсем нет пространства. Солнце над нами пылало.
В этот день оно опять вышло на работу, как и всегда, как и 230 лет
назад. Тогда, 230 лет назад, солнце заволжских степей видело лошадь, шапку,
бороду, желтые сапоги и синий кафтан Пугачева и рядом буйных башкирских и
калмыцких всадников и яицких казаков. Яик давно уже называется рекой Урал. А
Яицкий городок недалеко отсюда, через границу с Казахстаном, и называется он
город Уральск. А Казахстан получил эти и другие обширные русские земли на
халяву, в 1991 году, воспользовавшись предательством Ельцина, размышлял я.
Интересно, что в этих же местах, чуть севернее по Саратовской области,