"Эдуард Лимонов. Веселый и могучий русский секс" - читать интересную книгу автора

казенный, - но настоящий фильм. Чтобы в нем все было: и страсти, и секс. И
не пуританский советский секс, но настоящий, здоровый...
Так как он оказался не шпионом, я решил максимально сократить встречу с
обыкновенным представителем рода человеческого, избравшим почему-то ему по
должности не положенный метод работы с людьми. Так же, как Оскара Уайльда,
обыкновенные люди меня не интересовали.
- Простите, я не совсем понимаю, чем я могу быть вам полезен... - И я
нагло посмотрел на часы. Если ты проявишь слабость, они сядут тебе на
голову, обыкновенные представители.
- Сейчас вы все поймете. - Он порылся в отделении для карт, перчаток и
револьверов и извлек оттуда мой первый роман по-русски. Второе издание.
Красное сердце все еще пылало в горле, но книга была похожа на
йеллоупейджес*
* Yellow pages (англ.) - "Желтые страницы", нью-йоркская телефонная
книга. в телефоне-автомате на нью-йоркском Гранд Сентрал вокзале. - Когда я
прочел ваш роман... - он проделал ртом хватающие воздух движения.
"Еще один поклонник, - подумал я, - придется быть вежливым и
внимательным. Нельзя обижать людей зазря".
- Когда я прочел ваш роман, я был потрясен. В вашем романе было все,
что я хотел бы видеть в моем фильме: секс, страсти, насилие, враждебная и
чужая среда, страшный мир...
- Писателю всегда приятно встретить понимающего его читателя. Я очень
тронут. Для этого мы, писатели, и работаем.
Я хотел выдать ему порцию обычной грубой лести и демагогии, чтобы
быстрее отвязаться от него и вернуться к телу Наташи и попытаться совместно
с ней достичь того, чего нам не удавалось достичь до звонка этого типа, а
именно - совместного оргазма.
Он имел наглость взмахнуть рукой таким образом, что выглядело это как
жест пренебрежительного отмахивания от меня.
- Я уверен, что вы сами не понимаете кинематографичности вашего романа.
Такое случается очень редко, чтобы все элементы крепко укладывались в
конструкцию!
- Почему же я не понимаю! - возмутился я. Нужно было дать этому типу из
провинциального Киева по голове. - Очень даже понимаю. Между прочим, одним
из первых книгой заинтересовался, прочитав ее по-французски, сам Шлондорф.
Из проекта, правда, потом ничего не вышло по вине его продюсеров, однако я
встречался с ним в Нью-Йорке и выслушал от него массу комплиментов моему
роману...
- Шлон... кто? - переспросил он.
"Боже, этот тип даже не знает, кто такой Шлондорф, и туда же, берется
рассуждать о кинематографичности романов".
- Волкер Шлондорф - немецкий режиссер, поставивший, в частности, "Ле
Тамбур..."
Я вдруг вспомнил, что я в Америке и что они тут ни хуя, кроме
собственных голливудских хамов, не знают. Однако "Ле Тамбур" наделал в свое
время шуму и в Нью-Йорке.
- "Тин драм", - воскликнул я, вспомнив, что под таким титулом фильм шел
в Соединенных Штатах. - Вы видели "Тин драм"?
- А-ааа! - протянул он. - Это... Очень интеллигентский, говорят, фильм.
На нашего Андрея Тарковского похоже. Я не видел, но мне рассказывали... И