"Эдуард Лимонов. Мой лейтенант" - читать интересную книгу автора

хотите... Я не брезглив, но к перилам мне прикасаться не захотелось.
Даян не такого уж большого роста. Когда мы обнялись, я обнаружил, что ее
затылок находится где-то на уровне моего рта. Я и поцеловал ее в
блондинистый затылок. Волосы у нее короткие. Даян выглядит как, может быть,
панк, хотя ей и 32 года. Возможно, неосознанно она переняла здешнюю моду.
Бедный человек с воображением на Нижнем Ист-Сайде, конечно, панк. Кто еще?
Он, естественно, занимает враждебную позицию среди этих обгорелых
ландшафтов.
Подбежала собака. Пудель, остриженный под льва. Не просто пудель, а
животное особой породы - пудель шнуровой. У собаки была шерсть в виде
отдельных косичек, оказывается, они завивались сами, эти косички. Хвост ее,
в частности, выглядел, как прическа растафарина, а голова, как голова Боба
Марлей, покойного реггай-певца с Ямайки. "Когда я хожу с собакой в парк, -
пожаловалась мне Даян, - там всегда сидит группа растафарей... Они
ругаются. Они думают, я специально завиваю ей шерсть, чтобы посмеяться над
ними. Они грозятся убить песика..."
"Какие бляди! - сказал я. - Убить такое красивое животное! А какого хуя
ты, дарлинг, вообще поселилась в этом, не совсем подходящем для белого
человека районе. Ты знаешь, я не расист и как никто сочувствую угнетенным
меньшинствам, но даже только из инстинкта самосохранения следует жить со
своими братьями".
Мне объяснили ситуацию. Даян хочет жить одна, а квартиры очень дороги в
Нью-Йорке, и ее жалованья, которое она получает как официантка в ресторане,
ей не хватает на квартиру в более или менее нормальном районе. К тому же на
Нижний Ист-Сайд полным ходом наступает цивилизация. Видел ли я новые здания
в районе Первой авеню и 13-й улицы? "Видел", - ответствовал я. Студии в
этих домах уже стоят не менее пятисот долларов в месяц. Это безумие. И цены
будут все более повышаться. Уже и из ее дома постепенно выселяются бедные
люди, потому что хозяева повышают цены на квартиры, и постепенно бедняков
изживут отсюда, как тараканов.
Я сказал, что пока, по-моему, их здесь более чем достаточно.
Даян пожаловалась, что в прошлую ночь уже в четыре часа на улицах
стреляли. Я оживился, меня интересовало, убили ли кого-нибудь в результате.
Оказалось, что нет, не убили.
Окна ливинг-рум у Даян выходили на пустыри и разрушенные дома. Однако в
просвете между разрушенными домами виднелся еще краснокирпичный дом, где
возились рабочие. Цивилизация, да, наступала. На окнах были решетки и
железные ставни. Я с уважением покосился на ставни. Броня крепка...
Даян поймала мой взгляд и сказала: "Я еще не перебралась сюда, только
перевезла кровать, а они уже залезли в квартиру, выдавив стекло с
балкона... Еще нечего было красть, а они уже... Суки! Я было расплакалась,
села на вещи, которые привезла, и сижу рыдаю. Хотела забрать деньги,
заплаченные лендлорду, и не переселяться, но сосед уговорил не делать
этого. Его дверь напротив. Он работает в полиции."
"Какого хуя полицейский обитает тут, дарлинг? Мы платим им достаточные
деньги, чтобы они жили в пригороде, в собственных уродливых и удобных
домах", - сказал я, действительно удивленный странным полицейским-
мазохистом.
"Он не полицейский, он работает в полиции... Кажется, клерком, - сказала
Даян. - Он пригласил мастера из полиции, и тот поставил мне эти решетки и