"Альберт Анатольевич Лиханов. Каждый год, в сентябре... (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Все эти годы, - сказала она, - я пыталась устроить полотна
Константина Федоровича. Некоторые из них брали на выставки, но с выставок
они всегда возвращались сюда. Я получала предложения от частных
коллекционеров, но Константин Федорович мечтал о другом. Словом, эти
именины совпали со счастливым днем! - Она напрягла голос, улыбнулась,
хотела, чтобы ее известие прозвучало радостно, но голос сорвался, она
закашлялась, вытирая слезы, но не переставая улыбаться. - В общем, дорогие
друзья, несколько полотен Константина Федоровича берет Русский музей,
понимаете, Русский музей!
- Прекрасно! - воскликнула Леночка. - Наконец-то! Это же полное и
безоговорочное признание.
- А весь архив с письмами забирает Архив литературы и искусства, -
добавила Анна Павловна.
- Как порадовался бы Константин Федорович, - сказал Борис, - это же
счастье, наша вера не пропала! Мы были правы, получается - у нас двойной
праздник!
- Двойной, двойной, - кивала Анна Павловна. Леночка и Борис помогли
ей преодолеть какую-то горечь, господи, столько лет хлопот увенчались
успехом, и она должна, просто обязана радоваться, какие могут быть
сомнения?
- Значит, мы прощаемся? - спросил тихо Сережа. - Прощаемся с
полотнами.
- Да, - проговорила Анна Павловна, - их хотели увезти раньше, но я
настояла, чтобы это было только завтра и мы могли все вместе проститься.
Она встала, подошла к шифоньеру, отдернула занавеску, соединявшую
шкаф со стеной. За цветастую штору был упрятан грубо оструганный
двухэтажный стеллаж, на котором, как огромные книги с золочеными
корешками, стояли картины в рамах.
Сережа вытащил первую из них, они приставили ее к шифоньеру. На
полотне стояли трое: человек атлетического вида в сапогах и кожаных
галифе, другой - в противогазе, третьим был мальчик в крагах, огромных
черных крагах. За спинами людей виднелся красный мотоцикл. Костя увлекался
тогда новыми техническими идеями - изучал их и опасался. Он рассказывал
ей, что Париж пугал его своим будущим, - техника и город, на его взгляд,
должны были оттеснить людей...
Они перебирали картину за картиной: среднеазиатские минареты, лица
стахановцев, портрет последнего парижского коммунара... Маленькие трубачи
удивленно смотрели со стены на свободное пространство комнаты,
заполнявшееся картинами. Анна Павловна взглянула на трубачей и замерла.
Электрическое освещение придавало картине фиолетовый оттенок, и казалось,
трое мальчишек заглядывают в комнату сквозь вечернее, синее от дальнего
заката окно, и трубы их напряжены в сжатых пальцах, и они притаились,
чтобы вдруг, неожиданно, заставив всех вздрогнуть, заиграть неизвестную
испанскую мелодию...
Анна Павловна оторвала взгляд от трубачей, передала Сереже очередную
картину и вдруг заметила его пристальный, изучающий взгляд. Она улыбнулась
ему, кивнула головой, Сережа улыбнулся тоже. Потом они снова сели, уже
сжавшись в плотную кучку, приставив тесно друг к другу кресла и стулья,
потому что картины окружали их со всех сторон.
Они молчали.