"Альберт Анатольевич Лиханов. Чистые камушки " - читать интересную книгу автора

отвела бы в милицию.
Этот конец Михаське не нравился. Было бы лучше отвести Шакала на реку
и окунуть его в прорубь. Но за самоуправство даже на фронте наказывают -
это Михаська слышал в госпитале.
Конечно, этот день мог быть и другим. Михаська вдруг бы стал боксером
и избил бы Шакала. Не ночью, в темноте, а прямо на улице Ленина среди бела
дня.
Эх, скорей бы настал этот день, второй день, который запомнится!
Михаська медленно брел домой. Глаза у него блестели, а фуражка
задралась на макушку, потому что он представил опять этот второй день, и
даже кулаки у него сжались сами собой.


4

Михаська подошел к "кардаковскому" и поднялся на самый верх крутой
лестницы. Можно было чуть постоять, посмотреть - отсюда все видно очень
здорово.
Продавщица Фролова стояла прямо под Михаськой, возле бочки с колотым
льдом, а посреди льда, блестя боками, стояла большая банка. Если бы ее
поставить на землю, она достала бы Михаське до пояса. Вот такая банка была
полна мороженым.
Сколько раз видел все это Михаська! И бочку и банку. Видел и сверху,
как сейчас, и сбоку, и снизу, присев на корточки. Видел издалека, вон с
того угла, и совсем рядом. Он трогал бочку руками и задел даже раз банку;
бочка была как бочка и банка как банка, но внутри у нее удивительная еда,
настоящее чудо. Белое, сладкое, холодное!
Михаська посмотрел, как к мороженщице подошел какой-то военный -
видно, из госпиталя, с рукой на серой повязке. Фролова взяла свой прибор -
большую жестяную рюмку с двойным дном, положила туда тоненький листочек
сладкого печенья в клеточку (мама говорит, вафлю - вафля, вафля, слово-то
какое вкусное!), откинула крышку банки и ложкой наскребла оттуда горку
мороженого, пихнула его в рюмку, утрамбовала и сверху положила вафлю. Потом
она опрокинула рюмку, нажала на какую-то ручку внутри и подала военному
круглое мороженое.
Военный был совсем молодой. Он взял колесико мороженого, посмотрел на
него удивленно и лизнул. Потом он увидел Михаську, улыбнулся ему и показал
белые, как мороженое, зубы. Военный лизнул мороженое еще раз, еще, еще и
пошел, задумавшись, часто спотыкаясь, прямо по мостовой.
"Интересно, о чем он задумался?" - пытался отгадать Михаська.
И вспомнил, как мама рассказывала о старшине, который лежал у них в
госпитале. Его не ранило, даже царапинки на нем не было. Недалеко от него
взорвалась бомба, и его перевернуло несколько раз, а потом засыпало землей.
Когда его откопали, он был какой-то задумчивый, встал и пошел как ни в чем
не бывало. Потом обернулся и спросил: "Где Рая?" Рая - это была его жена.
Ему сказали: "Она дома", но он снова спросил: "Где Рая?"
И потом все спрашивал: "Где Рая?" И думал. Его привезли в госпиталь, и
к нему приехала жена, та самая Рая. Он посмотрел на нее, подумал о чем-то,
а потом спросил: "Где же Рая?"
Михаська видел этого старшину. Он сидел на кровати и глядел в одну