"Альберт Анатольевич Лиханов. Чистые камушки " - читать интересную книгу автора

В прошлое воскресенье они все-таки сходили за реку, на свой участок.
Солнце словно играло в прятки - то выглянет и припечет, будто в
середине лета, то скроется за тучу, и тогда сразу дохнет близкой осенью.
Они шли от тени к свету и снова попадали в тень, будто переходили с
острова на остров, и было здорово идти по островам, взявшись за руки, -
мама, отец и Михаська.
Иногда Михаська оставлял их вдвоем и бежал далеко вперед, а потом
останавливался и смотрел, как они идут к нему.
Сначала их лица казались маленькими пятнами, потом они приближались, и
Михаська смеялся, потому что ему было приятно смотреть на них, видеть, как
лохматит ветер волосы отца и он жмурится на солнце, смотреть, как мама то и
дело подпрыгивает, подбирая шаг, а потом идет широко, в ногу с отцом, но у
нее ничего не выходит, она снова подпрыгивает, и это очень смешно, потому
что мама походит на курицу, которая хочет взлететь, а не может.
Они подходят ближе, ближе, а Михаська пятится, но они наступают на
него, и он смеется и отбегает снова...
Картофельное поле тянется сразу за сосновым леском. Лесок небольшой и
насквозь просвечен солнцем.
Их участок у самого ручья, так что можно напиться, зачерпнуть
фуражкой, как ковшом, прозрачной, будто воздух, воды и глотать ее, пока
зубы от холода не заноют.
- Ну вот, - говорит мама, - пришли. Поклонимся нашей кормилице. - И
первая кланяется.
Михаська хотел улыбнуться, но отец поклонился картошке тоже серьезно и
даже задумчиво.
Михаська вспомнил, как копали они картошку и мама тащила на спине
тяжеленные мешки к дороге, где ждала подвода, а потом картошку раскладывали
дома, прямо на полу в комнате, чтоб она просохла на зиму, и в комнате долго
держался сладковатый запах земли и картошки. Всю зиму жарили ее, и варили,
и толкли, делая из картошки кашу.
Михаська подумал-подумал и поклонился тоже. Наверное, было смешно
смотреть со стороны. Стоят трое людей и кланяются: чему - неизвестно,
ровному полю.
Они присели возле ручья, и Михаська услышал, как журчит вода. Он сунул
в нее руку и схватил со дна гальку, подбросил ее на ладошках, стал
разглядывать. В кучке серых камешков один был прозрачный. Михаська повернул
его к небу, и камешек стал голубым, положил на траву, он стал зеленым, а
повернул к солнцу, и камешек засверкал яркими брызгами, будто сам был
кусочком солнца.
Отец потрепал ботву. Кое-где на ней болтались гроздья зеленых яблочек
с семенами.
- Знаете, - сказал отец, - а ведь есть песня про картошку.
Он скинул рубашку и майку и теперь лежал на спине, подставив грудь
солнцу.
- Знаем, - сказала мама, ласково погладила отца по щеке и положила
свою голову ему на грудь, к самому сердцу.
- Нет! - закричал Михаська. - Я не знаю!
- А мы знаем, - сказала мама.
- Ну вот, - ответил Михаська, - и спойте!