"Юн Ха Ли. Перебирая формы " - читать интересную книгу автора

каменных стен глядели на нее голодные, налитые кровью и злобой глаза. -
Передай ему... передай Мартину: я рада, что он вернулся.
Это было единственное, что пришло ей в голову - единственное, что она
хотела и могла сказать сейчас своему сыну. Трагизм их общего положения дошел
до нее в полной мере, и мысли Бианты вновь обратились к Пророчеству.
- Но послушай же! - воскликнула леди Иастр, однако Бианту ничто уже не
могло остановить. Чуть ли не бегом она бросилась в свою келью, где ждали ее
магические манускрипты.
Некоторые подробности сражения у моста она узнала, прислушиваясь к
обрывкам разговоров за общей трапезой, к перешептыванию слуг. Император,
очевидно, не на шутку разозленный упорством жителей Пограничья, не просто
покинул свой дворец, но и лично принял участие в битве. Это, впрочем, не
слишком удивило Бианту - чего-то подобного следовало ожидать. Встревожило ее
другое. Один из герольдов упомянул, что Император поражал бойцов Пограничья
не мечом, а своим кошмарным жезлом со "змеиным глазом". Насколько было
известно Бианте, магический жезл или скипетр, который был не просто оружием,
но и символом могущества демонического владыки, ни при каких обстоятельствах
не должен был покидать пределов Империи. Тот факт, что Император использовал
его в бою, мог означать только одно (а при мысли об этом Бианте едва не
стало дурно) - демоны уже считают Пограничье своей территорией. По
свидетельству очевидцев, магический жезл превратил воспетый во множестве
баллад серебряный мост Сильвербридж в пригоршню бурой ржавчины и гнилых
бревен, после чего армия демонов двинулась дальше к Эвергарду.
Готовясь к долгой и трудной осаде, лорд Вьетрэ распорядился отправить
на восток тех, кто не был необходим при обороне замка, а также женщин и
детей. Все остальные были готовы сражаться. И умереть, как считала Бианта.
Та же мысль, похоже, владела многими. Учебные бои между солдатами, которые
она наблюдала из окна кельи, становились все более ожесточенными, а слуги
перестали улыбаться и сплетничать. Бианта и леди Иастр тоже не играли больше
ни в шашки, ни в рифмы, решив, что сейчас это было бы неуместно, хотя Бианте
иной раз и хотелось как-то отвлечься от мрачных мыслей и напряженной работы.
Мартина она видела всего несколько раз, да и то мельком. Бианта,
впрочем, не могла не заметить, какую печать наложили на него усталость и
тревога. Его лицо осунулось и почернело, щеки ввалились: казалось, он
пережил ужасную пытку, от которой до сих пор не оправился. Чисто
по-матерински Бианта жалела сына, однако утешить его ей было нечем.
Пророчество по-прежнему хранило свою тайну, и Бианта казалась себе
беспомощной и никчемной. Наверное, Мартин, в свою очередь, о чем-то
догадывался, поскольку старался как можно реже попадаться матери на глаза.
Неприятельская армия приближалась, и наконец настал день, когда, стоя
на площадке одного из бастионов, Бианта смогла различить на горизонте
оранжевое зарево лагерных костров и голубоватый блеск магических молний.
Напряженная атмосфера в замке сгустилась еще больше; не слышно было шуток и
смеха, а в редких разговорах звучали нотки отчаяния и покорности судьбе.
Однажды утром Бианту разбудил пронзительный рев боевых труб, и она
поняла, что осада Эвергарда началась. Торопливо одевшись и не сказав никому
ни слова прощания (хотя кое-кто и попрощался с ней, боясь, что сегодняшний
день может стать последним в их жизни), она заняла свое место на крепостной
стене и с мрачным удовлетворением следила за тем, как лучники посылают
стрелу за стрелой в атакующие порядки демонов. Потом в тылу демонского