"Михаил Лезинский. Колючая Арктика" - читать интересную книгу автора

посудин. Рядом попыхивает плавучая электростанция с поэтическим названием
"Северное сияние" и на ее борту - порядковый первый номер.
Сергей Гаранин скашивает глаза и перед ним открывается тундра.
Растительности поблизости нет: те худосочные деревца, которые имели
нахальство, вырасти в близости к охраняемому объекту, вырублены, чтобы
обзорность была и не случился пожар возле мазутных цистерн, черные обомшелые
пеньки прокалывают белизну снежного одеяла. Но вдали, ближе к недосягаемому
горизонту, видны и большие деревья, издалека напоминающие крымские и
израильские туи и можжевельники. И лет им, пожалуй, столько же, сколько и
теплолюбивым реликтам, любящим жаркое солнце.
Наступила быстрая ночь. Даже не наступила, а просто та серенькая
прослойка, именуемая официально " световыми сутками", растворилась в черной
краске.
Надо ж было Сергею Гаранину сразу же в первый день угодить на две смены
подряд! На шестнадцать часов! Хорошо, что Гаранин по совету опытных
охранников, запасся термосом с горячим чаем и захватил пару бутербродов.
К ночи ближе, спиртовая нитка термометра поднялась, - правильнее было
бы сказать: опустилась! - к отметке минус 45! В лучах прожектора
поблескивали снежные искринки контрольно- следовой полосы. Полоса не
отличалась девственностью: на ней множество следов - собачьих, песцовых,
горностаевых и еще каких-то неведомых зверушек...Гаранину сказали:
"мышиных". Но он не поверил: разве мышь выживет при таком морозе! И напрасно
не поверил, для мыши все нипочем: ни холод Колымы, ни жара Израиля! Но никто
не мог припомнить, что на конторольно-следовой полосе он встречал следы
человека! Человек сюда, - даже по-пьянке, не забредал никогда.
Когда Сергея Гаранина ставили на этот пост, предупредили: "Не вздумай
стрелять, если что померещится! Никто за нашим мазутом не станет охотиться!"
Так что, контрольно-следовая полоса без надобности, - дань всемогущему
Уставу.
Гаранин посмотрел в огромный сколок зеркала, прибитый к стенке какой-то
стрельчихой. Оттуда, с щербатого стекла, смотрел на него совершенно
незнакомый человек в полушубке с зелеными петлицами.
Сергей усмехнулся: "Неужели этот мужчина с карабином и есть я? Сергей
Ефимович Гаранин!"
Вообще-то Серега Гаранин - мужчина видный. Молодящийся мужчинка. Хотя к
его еврейским кудрям уже слегка прикоснулся художник Время и на края
завитушек плеснул малость белой краски.
Улыбка у Гаранина красивая, очень уж она нравится женщинам, хотя
мужскую половину это обстоятельство часто раздражает: "Чего это наш Мойша
разлыбился?!" Втихаря, конечно, говорят, а то и по роже схлопотать недолго!
А, когда Сергей хохочет, открывается частокол крепких белых зубов, еще
не тронутых бормашиной. Глядя на эту эмалированную плотину, можно с
уверенностью сказать: при желании ими можно перекусить доску-сороковку.
Гаранин приехал в Арктику не для того, чтобы сторожить объекты, будь
они хоть трижды нужные! Но мест в автобазе не оказалось, - "наведайтесь
через месячишко, авось, небось и как-нибудь, как что, так сразу!"
Если бы Сергею сказали, что ему в жизни придется быть и охранником,
точнее, стрелком военизированной охраны, он бы не поверил. За свою
двадцатилетнюю деятельность "Трудовая книжка" Гаранина распухла от перемены
мест, и в ней появился вкладыш. Но в графе "специальность" запись была