"Михаил Лезинский. Мы с тобой Макаренки " - читать интересную книгу автора

проходившего мимо Кольку Снегирева.
Тот попытался отмолчаться, "Ну его к монахам, этого стилягу! Попробуй
только свяжись с ним - шуму не оберешься!" Но с Жорой в молчанки не
поиграешь.
- Ребенок! Пупок надорвешь.
- Чего? - не понял Снегирев.
- Здоровье, говорю, береги. Ты ж один у своей мамы, - пояснил Жора, - а
бетонная штучка может упасть и отбить тебе ноги. Как ты тогда без ног будешь
обходиться?
Снегирев не ответил, поспешив пройти мимо. Но Лукьяненко подыскал себе
уже новый объект.
- Не притворяйся, не притворяйся, говорю я тебе, она же пустая!
- Сам ты пустой.
- А ты лапоть! - без всякого видимого перехода объявил Жора.
- Сам лапоть.
- Это ты уж брось, - весело заговорил Лукьяненко, предвкушая словесную
баталию,- лапоть будешь ты. Наукой доказано.
"Лапоть" Синельников осторожно положил на землю распределительный шкаф
и подошел к Лукьяненко вплотную.
- Слушай , Жора , может, ты желаешь по морде получить? Так ты скажи, не
стесняйся, люди свои.
Синельников был секретарем комсомольской организации в бригаде и
наверняка знал, что "...применение физической силы объясняется собственной
идейной слабостью и..." Никаких "и". Олегу просто вдруг захотелось дать по
морде этому белоручке и бездельнику. Дать по морде - и никаких
воспитательных целей.
Лукьяненко смерил Синельникова презрительным взглядом и небрежно
сплюнул, стараясь попасть в лежащий на земле окурок.
Олег Синельников маленький, худенький (Лукьяненко перед ним выглядит
Ильей Муромцем), что такой может сделать!? Вот если бы Митрич... тот да.
Сила. Поэтому Лукьяненко нисколько не испугался и надменно произнес:
- Поменьше эмоций, секретарь. Уж не от тебя ли я могу получить по
морде?
- От меня, - подтвердил Синельников.
- Чихать я на тебя хотел с высокой колокольни!
- Чихать?! А ну дай руки, - неожиданно потребовал Олег и, не дожидаясь,
когда Лукьяненко соизволит пошевелиться, заключил кисти его рук в свои и
медленно стал сжимать их.
В первую минуту никто ничего не понял, а когда побуревший от боли
Лукьяненко заголосил на всю степь, все сорвались с мест узнать, что же
происходит. Взорам представилась любопытная картина: Давид укрощает Голиафа.
Монтажники с интересом наблюдали за этим редким зрелищем. Каждый со своей
стороны что-то пытался советовать, однако на помощь Голиафу никто не
спешил - так ему и надо.
И никто не знает, что было бы с Жорой через минуту, если бы не
Мартьянов.
- Синельников! - закричал он еще на бегу. - Да разве так можно,
Синельников? -
И, останавливаясь, добавил для большей убедительности: - Так же нельзя,
Синельников.