"Синклер Льюис. Человек, который знал Кулиджа" - читать интересную книгу автора

джентльмены, будет в диковинку: оказывается, они все готовят на
электричестве!
Значит, такой был бальный зал. Стены до половины затянуты красным
атласом или шелком, а по нему разбросаны, как сказал Ник, украшения
Современного Искусства: разные там зигзаги и большущие цветы и все это
золотое; а повыше - гирлянды цветов. Я заметил, что цветы искусственные,
но трудно было в это поверить, пока их не потрогаешь: на вид совсем как
живые. Некоторые столы стояли в кабинках, вроде бы как в беседках, увитых
виноградом. А в конце зала были желтые мраморные колонны - на вид
доподлинный мрамор, хотя на самом деле навряд ли - а перед ними играл
джаз - и послушайте, ребята там были, что надо, все негры, но каждый, Ник
мне потом шепнул, с первоклассным музыкальным образованием. А уж
саксофон- я вам вот что скажу: если есть кто лучше него в оркестре Поля
Уайтмена, хотел бы я его послушать - тот парень мог извлекать из
саксофона любые звуки: то тебе кажется, это воет сирена в тумане, а то
мычит больная корова, да все что хочешь.
Прежде, чем мы уселись за столик - народу было еще немного, - Ник
отвел меня в сторонку и шепнул, что на втором этаже у них настоящий бар,
как в прежние времена, и, может, ему удастся устроить, чтоб я поднялся
наверх и получил немного спиртного. Правила клуба, так он по крайней мере
сказал, предписывают всем покупать вино за столиком, и подают
первоклассное шампанское, но все же это не то, что настоящее виски, - так
он сказал.
Короче говоря, он ушел и все устроил, и мы смогли подняться в бар.
Я-то собирался заказать для Делмерины и ее матери имбирного пива, но
похоже, там ничего безалкогольного не держали; и потом Делмерина подняла
шум.
"Хочу коктейль, - заявляет, - да и маме, честно говоря, тоже
хочется. Может, мы уже больше никогда и не попадем в ночной клуб. И потом
ты же дома давал мне пригубить коктейль. Только подумай, что скажут мои
подруги, когда узнают, что я была в ночном клубе и не попробовала там
коктейля. Я уже,- говорит,- не маленькая".
Тут я уперся и стал уверять, что ее мать вовсе не хочет пить - моя
жена всей душой верит в сухой закон}- но на сей раз она, черт подери,
вовсе меня не поддержала, наоборот, захихикала и говорит, что не прочь
попробовать, в виде исключения. И если без лишних слов, все мы взяли по
коктейлю - Мэми и Делмерина бронкс, кажется так, а сам я заказал сначала
мартини, а потом говорю: "Ей-богу, возьму-ка я лучше манхэттен. Вот уж
пять лет, как не пробова.л манхэттен". Ну и выпил манхэттен. А там еще
украдкой хватил два виски с содовой, пока Мэми с девочкой ходили в
туалет, и почувствовал, что здорово набрался за этот великолепный, чудный
вечер.
Я и хочу сказать: что там ни думать о Нью-Йорке, а вечерок мы
провели что надо.
Ник устроил нам столик почти у самой площадки для танцев.
Мы осмотрелись: народу стало прибьивать, и все люди приятные.
Делмерина говорит: "Ох, был бы тут. хоть один знакомый, а то мне не с кем
танцевать, папа, кроме тебя". Я стал толковать ей, что меня, черт побери,
считали в Сельском клубе совсем неплохим танцором, как вдруг - вот тебе
на! Да, сэр, я слышу знакомый голос и вижу Сэма Гирштейна из зенитской