"Клайв Стейплз Льюис. Боль" - читать интересную книгу автора

почувствовать с той же силой, что и личную. Для большинства из нас, в нашем
нынешнем состоянии, это понятие является простым предлогом для того, чтобы
уйти от поистине важной проблемы. Когда мы и по-настоящему научимся понимать
степень нашей личной испорченности, тогда и впрямь мы сможем посвятить себя
размышлениям о всеобщей вине, и будем вправе уделять ей максимум внимания.
Прежде, чем бегать, нам следует научиться ходить.
3. Мы питаем странную иллюзию, что простое течение времени сводит грех
на нет. Я слышал, как люди, в том числе и я, рассказывали о жестокостях и
обманах, допущенных в детстве, так, словно нынешний говорящий не имел к ним
никакого отношения, и даже со смехом. Но само по себе время никак не
отменяет факта или вины греха. Вина смывается не временем, а покаянием и
кровью Христа; если мы раскаялись в этих детских грехах, мы должны помнить
цену нашего прощения и быть смиренными. Что же до самого факта греха,
возможно ли, чтобы что-то его отменило? Все времена вечно присутствуют в
Боге. Не кажется ли вам по крайней мере возможным, что на каком-то из
направлений Своей многомерной вечности Он от века видит вас в детской, как
вы отрываете крылышки мухам, подлизываетесь, врете, томитесь от похоти в
школе, трусите или пыжитесь в первом офицерском чине? Вполне возможно, что
спасение состоит не в уничтожении этих вечных мгновений, но в совершенстве
смирения, вечно несущего свой стыд, радующегося поводу проявиться, которое
он предоставил Божественному состраданию и тому, что он навеки стал известен
всей вселенной. Возможно, что в это вечное мгновение Святой '' 'Петр - он
простит меня, если я неправ, - вечно 'отрезается от своего Учителя. Если это
так, то поистине верно, что радости Царствия Небесного для большинства из
нас, в нашем нынешнем состоянии, требуют определенного привыкания, и
некоторые образы жизни делают такое привыкание невозможным. Возможно, что
погибшие - это те, кто не смеет пойти в столь публичное место. Разумеется, я
не знаю, правда ли все это, но я думаю, что следует считаться по крайней
мере с такой возможностью.
4. Мы должны остерегаться чувства, что безопасность кроется в больших
числах. Вполне естественно полагать, что если все люди так плохи, как
говорят христиане, то их дурные качества вполне простительны. Если все
школьники провалились на экзамене, то наверняка вопросы были слишком
трудными. И учителя в этой школе так и думают, пока не узнают, что есть и
другие школы, где девяносто процентов учеников сдали экзамен по тем же самым
вопросам. Тогда они начинают подозревать, что виноваты не экзаменаторы.
Опять же, многим из нас доводилось жить в дурных уголках человеческого
общества - в какой-нибудь конкретной школе, колледже, полку или
профессиональном кругу, где общий тон поведения был плох. И внутри этого
уголка некоторые поступки считались попросту нормальными ("все так
поступают"), а некоторые другие - непрактично добродетельными или
донкихотскими. Но когда мы покинули это дурное общество, мы к своему ужасу
обнаружили, что во внешнем мире ни одному порядочному человеку даже в голову
бы не пришло делать то, что мы считали "нормальным", тогда как почитаемое
нами за "донкихотство" представляет собой в общем мнении минимальный
стандарт порядочности. То, что казалось нам болезненной и фантастической
щепетильностью, пока мы жили в "уголке", предстало нам теперь как
единственные мгновения здравомыслия, выпавшие на нашу долю. С нашей стороны
было бы мудро принять в расчет возможность, что весь род человеческий
(будучи небольшим во вселенских масштабах объектом) представляет собой