"Юрий Абрамович Левин. Схватка (повесть) " - читать интересную книгу автора

сгорела... в кузне..." И словно дальний отзвук, следом несся малиновый
перестук молота и наковальни, которые будоражили Емельянову память... Откуда
ни возьмись, явилась кузница его детства и юности, та самая, которая от
утренней зари дотемна все звенела и звенела на весь Исток. К ней, кузне,
вели все тропинки. Кто вел сюда коня подковать, кто колесо катил, кто вез
плуг, а кто просто так шел - покалякать. Уж тут мужики волю языкам давали,
все новости сюда несли и мигом выкладывали. Молчал лишь дядя Фома - кузнец,
мужик невысокий, с густыми черными усами и красным от огня и раскаленного
железа лицом.
Емельян мог долго-долго смотреть на то, как ловко мастерил дядя Фома,
как никудышнюю железяку он превращал в подкову или в шворень. Его цепкие и
сильные руки все умели: и огонь раздуть, и молотом вдарить, и железо
согнуть.
Да, кузня - это диво-дивное. Кто может так дунуть, чтобы черные
холодные угли огнем запылали? Только горн. Он один не даст угаснуть пламени.
А дядя Фома, ухватив длинными щипцами шершавую железную болванку, заталкивал
ее в раскаленные угли - и металл так накалялся, что становился пламенным.
Потом те же щипцы несли огненное железо на наковальню, и начиналось истинное
чудо, творимое руками и молотом кузнеца. Кузница наполнялась пением железа и
горящими искрами...
Две кузницы вплелись в судьбу Емельяна: одна - из детства пришедшая и
подарившая приятные минуты воспоминаний, и другая - своим пожаром-пламенем
опалившая его сердце. Вконец расстроился Емельян, когда подошел к околице
Поречья: от дома, в котором он расправился с немцем-очкариком, осталась лишь
печь с сиротливо торчащим дымоходом и черные головешки, раскиданные по
двору.
- А где же Олесина мать и бабушка? - неизвестно кого спросил Емельян.
Оглянулся вокруг - пустынно, никаких признаков жизни. И как-то сразу
подумал: а может, и их порешили в той пылающей кузне?
Постоял недвижимо и вспомнил наказ деда Рыгора найти хату Архипа. Она
должна быть пятой от избы бабушки Анны.
Пошел, считая хаты, вдоль улицы. Вот она, пятая, с закрытыми ставнями,
однако ж сквозь щели пробивался тусклый свет. Неужто в такой поздний час
бодрствует старик? Через калитку вошел во двор и, подойдя к окну, постучал в
ставню. Никакого отзвука. Еще постучал. И вдруг - сонный голос:
- Ну, что надо?
- Откройте, дедушка Архип.
- Архип давно осип, - услышал Емельян странное бормотание у самой
двери.
Насторожился Емельян. Снял с плеча мешок с оружием и опустил его к
ноге.
Щелкнул засов. Дверь открылась настежь. Емельян увидел молодого
человека без рубахи, в одних кальсонах.
- Извини, браток, я, видно, ошибся... Мне к деду Архипу.
- Не ошибся ты... Был Архип да весь вышел... Богу душу отдал.
- Как?
- А так, ногами вперед!
- Помер?
- Наконец дотумкал, - развязно процедил незнакомец. - Но ты заходи,
коль пришел. Покалякаем...