"Гавриил Левинзон. На три сантиметра взрослее" - читать интересную книгу автора

шоферов сосредоточенные, и, похоже, кое-кто из них представляет себя
гонщиком. За этим поворотом я встречу Наташу... Благодаря стечению
обстоятельств.
А пока обстоятельства только начинают складываться.
Мы живем среди родственников и друзей. Невозможно шагу ступить, чтоб не
наткнуться на какого-нибудь Твердоступова или Надежду Максимовну, с которыми
нужно здороваться, о чем-то говорить, прощаться, передавать приветы -
скучища и мука! Я избегаю этих встреч, перехожу на другую сторону улицы или
еще что-нибудь изобретаю. Однажды я сел в такси, чтобы только не встречаться
с сослуживцем Улановского, который уже лет пять обижается, что я не прихожу
знакомиться с его сыном. Никто лучше меня не понимает, какой это идиотизм -
убегать от людей. Но что делать? Будем считать, что все началось со встречи
с Надеждой Максимовной зимой этого, а может быть, прошлого года.
Надежда Максимовна - давний друг нашей семьи. Я начинаю ей улыбаться
еще издалека, но, оказывается, этого не следовало делать.
- Ты, конечно, уже слышал об этом ужасном случае? - спрашивает Надежда
Максимовна.
У нее расстроенный вид, мне кажется, она укоряет меня взглядом за мою
улыбку. Я киваю, хоть ничего не слышал об "этом ужасном случае". Однажды я
признался Надежде Максимовне, что ничего не знаю о том, "выкарабкался ли
Родиновский". Я даже не знал, из какой беды выкарабкивается этот бедняга. Да
что там! Если уж быть честным до конца, я всю свою жизнь путаю Родиновского
с Кабановским. Как она на меня посмотрела! "Ты ничего об этом не знаешь?!" Я
понял, что знать такие вещи, - мой долг.
Я киваю, и мне становится страшно, что Надежда Максимовна меня
разоблачит.
- Юра, что может быть ужасней!
Я киваю.
- Вы к ним зайдете?
- Конечно!
- Зайдите, зайдите, - говорит Надежда Максимовна. - Ах, боже мой! Я
никак не могу прийти в себя.
Надежда Максимовна вздыхает, трясет головой - наверно, прогоняет
грустные мысли. Вот и прогнала: она улыбается. Я тоже улыбаюсь.
- Как ты вырос! Мама рассказывала, что ты хорошо учишься. Молодец,
молодец! А вот мой Петька опять получил двойку... Да! К вам заходил
Твердоступов? Он должен был передать для меня кое-что.
Как на зло, я не знаю. Мне начинает казаться, что знать о том, заходил
ли Твердоступов, тоже моя обязанность.
- Кажется, заходил, - говорю я. - Точно, заходил! Меня тогда не было
дома. Мама говорила.
- Чудно, - говорит Надежда Максимовна. - Как себя чувствует мама?
- С сердцем в порядке, - отвечаю я. Мама - сердечница, а Улановский -
печеночник.
- Чудно. А старик Большов уже на ногах, не знаешь?
Я даже не знаю, чем болен старик Большов.
- Не знаю, - отвечаю я. - По-моему, он уже на ногах, но точно не знаю.
- Рассеянный, рассеянный, - приговаривает Надежда Максимовна. - Ну, да
ладно. Я своему Петьке всегда тебя в пример ставлю. Ты правильной линии
придерживаешься. Так и надо к Улановскому относиться. Улановский - прелесть.