"Ахто Леви. Записки серого волка " - читать интересную книгу автора

Скажите, какой бдительный! Ну, ладно, бог даст - сочтемся. Орас говорит:
"Надо мстить!" Я согласен.
Уже четыре месяца я на родине. 17 марта меня отпустили из
фильтрационного пункта, и в тот же день я по льду перешел пролив Муху, чуть
не утонул. Лед был совсем тонкий, на полпути я потерял палку, а без палки
вообще страшно. Часто встречались расщелины, в них угрожающе булькала черная
бездонная вода. Вдобавок ко всему был туман и дул холодный, пронизывающий
ветер. Когда из тумана вдруг выступили контуры домов, стал виден берег и
пограничный пункт, я так обрадовался, что заплакал: живой остался, и дома!
Тремя часами позже я уже радостно шагал по улицам родного города.
Навстречу шли люди - эстонцы, русские, добрыми казались все. Прошел через
парк, мимо старой крепости к своей улице. Вот и дом голубой, наш дом. Но он
показался мне каким-то унылым, странным. Ах вот что - занавески на окнах не
мамины, вязаные, а марлевые. Обеднели, видно. Я постучал в дверь и услышал
незнакомый голос. В доме жили чужие, по виду бедные люди. Где же мама? Они
не знали, кто жил в доме до них и куда девались. У соседей узнал, что мамы,
вероятно, нет на родине, а может быть, и в живых.
Перед уходом немцев приехал отец, увез маму, брата и сестру на
полуостров Сырве, откуда на моторках шли беженцы в Швецию. Затем он
вернулся, чтобы увезти и ту семью, к которой ушел от нас. Но на Сырве они
опоздали, и о дальнейшей судьбе его, как и мамы, никому не известно. Зачем
же я вернулся на родину?
"Куда теперь деваться? - подумал я. - Разве пойти к дяде?" Дядя
богат, но он с нашим семейством не очень знался. Живет он в своем похожем на
дворец доме на окраине города. Дядя сказал, что не может меня принять из-за
отца:
- Обратись к богу, молись, он тебя не оставит.
Чихать мне на них - и на дядю и на его бога.
Несколько дней прожил в семье школьного товарища. Встретил на улице
старого знакомого нашей семьи, бывшего фельдфебеля эстонского легиона
Иоганнеса Роосла.
Это здоровенный мужчина лет сорока. Он сообщил мне по секрету, что
теперь он не Роосла, а Орас. Этот человек приходил в наш дом, еще когда отец
был с нами, и я его хорошо знаю. Только почему он Орас? Он рассмеялся:
- Дорогой, не обо всем говорят на улице.
Я пошел с ним на улицу Кывер, дорогой рассказывая о себе. Маленький
невзрачный домик. Здесь самое большое раздолье, конечно, крысам. Чувствую
себя как кусок сала, оставленный на съедение этим тварям. Кроме Ораса, в
этом доме никто не живет. Здесь я узнал, что отец, отправив из Эстонии маму,
скрывался в лесах, был где-то схвачен коммунистами и убит; Орас тоже
скрывается, потому он и Орас, и вокруг, в лесах, еще немало наших.
Отец убит... Я боялся отца и любил его. Мне от него здорово
доставалось, но он был хорошим отцом. Он любил песни и пел, играл на всех
существующих на земле инструментах, мог любой из них сделать сам. Отец и
мать часто вдвоем пели, а я, когда был маленький, раскрыв рот их слушал;
когда я подрос, мы пели втроем, дожидаясь, когда подрастет Лейно, братик
мой, чтобы петь вчетвером. Отец умел делать не только музыкальные
инструменты, он все умел делать: мебель, обувь, сшить костюм, ловить рыбу,
рубить лодку, класть печку - все, все он умел делать. И шутить умел. Когда
он был весел, в доме все были веселы. Как бы мы хорошо жили, если бы отец не