"Виктор Левашов. Сочинить детективчик" - читать интересную книгу автора

пять. Потом наверняка будет: семьдесят.
Брошу. Да кому ты после этого будешь нужен? Пока ты хозяин
издательства, -- ты фигура. Стол засыпан приглашениями на презентации. Перед
тобой заискивают те, кто раньше тебе два пальца подавал, как милость.
Смоляницкий любил рассказывать, как однажды к нему пришел бывший
председатель правления "Советского писателя", фигура в прошлом поднебесная,
не всякому доступная для лицезрения, и стал жаловаться на жизнь: пенсия
нищенская, дочери надо помогать, даже дачу пришлось продать. Смоляницкий
предложил:
-- А вы напишите для нас что-нибудь. Листов пятнадцать. Быстро издадим,
хорошо заплатим.
-- Хорошо -- это сколько? -- живо заинтересовался посетитель.
-- Три тысячи долларов, -- не моргнув глазом блефанул Смоляницкий.
Столько платили автору, если его книга разошлась тиражом не меньше тридцати
тысяч экземпляров. А рассчитывать на то, что бывший небожитель способен
написать хоть что-то, что можно издать тиражом даже в пятьсот экземпляров,
не приходилось. Он был автором брошюры "Молодежь и прогресс" и неплохого
романа, который написал за него молодой писатель, тому позарез была нужна
квартира. Леонтьев знал этого писателя. Смоляницкий его тоже знал. Писатель
получил двухкомнатную квартиру, а небожитель за роман -- Государственную
премию. Говорили, что писатель запирался в туалете, читал хвалебные рецензии
на роман, скрипел зубами и плакал. А потом напивался.
-- Ну что, приемлемо, -- оценил предложение Смоляницкого небожитель. --
Как насчет аванса?
-- Нет проблем. Синопсис, первая глава -- и в кассу.
-- А без этого нельзя?
-- Увы, нет. Я установил этот порядок, не мне его нарушать. Сами
знаете: когда руководитель нарушает порядок, который сам же установил, --
это плохой пример для подчиненных.
-- Сколько времени вы мне даете?
-- Три месяца. Мало? Ладно, полгода.
-- Всего полгода на пятнадцать листов?! Это же очень серьезная
творческая работа!
Любили небожители эти слова: "творчество", "искусство".
-- Сколько вам надо?
-- Ну, года полтора. Даже два.
-- Давайте так. Пишите сколько нужно. Два года так два. Три так три. И
сразу приносите.
-- А аванс?
-- Да зачем вам аванс? Получите сразу, целиком.
-- Я подумаю, -- кисло пообещал небожитель.
-- До сих пор думает, -- заканчивал Смоляницкий эту историю. --
Господи, и перед таким говном мы стелились! Знаешь, Валери, о чем я иногда
думаю? Все бы отдал, только бы не возвращаться в те времена. Машину, дом,
все! Ты, уверен, тоже.
-- Нет, -- возразил Леонтьев. -- Я бы забаррикадировался и
отстреливался до последнего патрона.
Ладно, не полчаса, а час просидел Акимов в приемной. Сам разговор --
двадцать минут. Полтора часа на дорогу. Где его носит? Выпил на радостях или
от расстройства? Так он не пьет. Вообще. Глоток шампанского в праздник и