"Дракон на страже" - читать интересную книгу автора (Дрейк Эмили)

Покой ночи беспокоен

Ветер с озера Воннамика[2] был мягким, но все же нес с собой холод прошедшей зимы. Здесь жизнь кипела только летом, когда заполнялись лагеря отдыха. Как красиво! Наверное, по утрам скалистые берега и пляжи с галькой покрывает туман, думал Гэйвен, стоя у старого дома и глядя на воду. Это была редкая минута безмятежности и покоя в его жизни. И вдруг его охватило беспокойство; он услышал, как открылась дверь, пропуская золотистый свет… он был уже не один. Свет исходил из кристалла, прикрепленного к браслету женщины, которая вышла на крыльцо. Эта женщина наполняла кристалл, как и его сердце, теплом и светом.

— Уже поздно, — сказала Элеонора. — Пошли в дом. Я приготовила чай.

Она взяла его за руку и прижалась к нему.

Сердце у Гэйвена Рейнвотера учащенно забилось. Он наклонил голову и потерся подбородком о мягкие, шелковистые волосы Элеоноры. Его переполняло чувство любви к ней, чувство, которое он испытывал уже давно, но до сих пор не решался признаться. Гэйвену захотелось сделать это сейчас; вдруг не будет другого подходящего случая?

— Ты знаешь, что я тебя люблю? — тихо спросил он.

— Да, я знаю это уже давно. И я тоже люблю тебя.

Она крепко сжала его руку.

— Как хорошо, что мы это сказали друг другу. Я рад.

Он с облегчением вздохнул: наконец высказал то, что давно собирался и все никак не решался. Теперь между ними не было никаких барьеров.

— Теперь мы можем перейти к другим делам? — рассмеялась Элеонора.

— Вот именно. Мы не вправе тратить время попусту.

— Ты так романтичен, — фыркнула Элеонора, повернувшись к нему.

Женщина приложила палец к его губам, и он начал целовать все ее пальцы, пока она не отняла руку. Гэйвен рассмеялся, но тут же остановился. Он заметил несколько серебряных прядок в ее волосах и новые морщинки вокруг глаз. Маг грустно вздохнул. Элеонора старше его, но никогда не будет старой, никогда не состарится, как и он сам. По крайней мере, он надеялся на это. И тем не менее в нем был страх перед внезапным старением и смертью, которая могла поразить их в любой момент, словно Магов настигала месть веков, сквозь которые они прошли. Выплеск магической энергии разбросал их по времени. Некоторые просто впали в сон, других забросило далеко вперед через века. Вот что сотворила со всеми ними война между Серым Грегори и Черной Рукой Бреннарда. И каких еще ждать последствий? Здесь бессильны естественные законы природы. Гэйвен вспомнил своего друга Физзивига — он был молод, но поседел, молод, но умер от старости, словно загасили свечу. Молодой Физзивиг ушел безвозвратно.

Элеонора почувствовала перемену его настроения.

— Все встанет на свои места, — промолвила она.

— Только в том случае, если мы сами все расставим по местам, — нахмурившись, ответил Гэйвен. Почувствовал, что его слова прозвучали жестче, чем он хотел, и постарался оправдаться. — Элеонора, я не могу сидеть сложа руки и ждать, что все наладится само собой. Я должен найти способ для действий.

— Война с себе подобными, когда все еще остается шанс примирения с ними?

— Я не думаю, что Бреннарду нужен этот шанс. Он хочет все — или ничего. Ему нужны дети, Элеонора. Он прислал мне категорическое письмо — требует выдать их, а если я откажусь, грозится раскрыть перед всем миром наше существование.

— Он, наверное, блефует, — не поверила Элеонора; даже в лунном свете было заметно, что она побледнела. — Он не может пойти на это, иначе выдаст и себя самого. Это удар сразу по всем.

— Я так не думаю. Возможно, у него есть какие-то щели, укрытия, где он сможет спрятаться со своими, а мы окажемся беззащитны. Он знает не хуже меня, чем обернется разоблачение. Нас тут же лишат свободы, начнутся тесты, эксперименты над нами, появится страх и ненависть к нам, под каким бы предлогом все это ни проходило. Думаю, Бреннарда не очень-то беспокоит перспектива исчезновения Магии в этом мире, если он сам останется в живых, найдя, куда скрыться. Ему хочется доказать, что твой отец был неправ.

— Мой отец нередко ошибался, — мягко заметила Элеонора.

Гэйвен взял ее за плечи и притянул к себе.

— Но не в важных вопросах, — возразил он.

— Будем надеяться, что нет, — вздохнула Элеонора. — Мы должны сделать все возможное, чтобы защитить детей.

— Сейчас более чем когда-либо мне не хотелось бы возлагать на Джейсона слишком тяжелую ношу, но Бреннард предъявил мне ультиматум, поставил срок, когда я должен дать ответ. Поэтому, чем быстрее Джейсон найдет для нас Убежище, тем больше у нас шансов уцелеть, не подвергнуться смертельной опасности. Нам нужно надежное пристанище, где мы могли бы укрыться и обучить детей пользоваться их даром.

Он крепче прижал Элеонору к себе и почувствовал, какая она слабая.

— Как продвигается твоя работа с Дженнифер?

— Очень медленно, — ответила Элеонора, невольно поежившись. — Это все равно что бороться со спрутом темной энергии. Когда я отрываю от девочки одно щупальце, другое — пытается присосаться ко мне.

— Позволь мне помочь тебе.

Она покачала головой:

— Не думаю, что Дженнифер или ее семья позволят кому-то другому приблизиться к ней. Она до смерти напугана, Гэйвен.

— Винить ее за это нельзя. Мы ее потеряем?

Элеонора кивнула:

— Я не могу ее вернуть. И она сама не хочет этого. Вероятно, ее травма слишком глубокая.

Гэйвен погладил Элеонору по плечу, чтобы успокоить:

— Тогда нужно постараться, чтобы она восстановилась насколько возможно, и при этом мы не должны потерять тебя.

Женщина еще сильнее прижалась к нему:

— Я так устала за последнее время.

— Пусть Фрея поможет тебе.

Гэйвен сразу же понял, что напрасно это сказал.

— У моей тетушки свои причуды, — фыркнула Элеонора.

— И одна из них — привычка помогать нам, — ухмыльнулся Гэйвен от своей иронии.

Ему нравилась Фрея, несмотря на ее странности и острый язык. Хорошо бы она помогла им! Что у нее на уме после той магической битвы, которая всех разъединила? Фрея стала более скрытной, вела почти отшельнический образ жизни, и вытащить ее из дома было очень трудно. Гэйвену не хотелось возиться с ней, но сейчас им нужна помощь всех и каждого.

— Нельзя оставаться Магом, отгородившись от других, — констатировал Гэйвен. — Почему, как ты думаешь, Фрея отгородилась?

— Она поддерживает связь с другими, — возразила Элеонора.

— Только когда сама этого хочет. Ты же истощена! Совет обратил внимание на твое отсутствие, спрашивал про тебя. Если не хочешь обратиться к Фрее, обратись к Халилу. Или к Изабелле. За советом, за поддержкой, смотря что тебе нужно.

— Я недостаточно хорошо их знаю. — Элеонора отбросила со лба прядь волос. — Халил вроде бы беспокоится о детях. А Изабелла, по-моему, больше заботится о своих деньгах, которые копила многие годы, как я полагаю, не без помощи Магии. У всех у них свои планы, о которых мы с тобой пока ничего не знаем. А не зная, что ими движет, я доверять им не могу.

— На карту поставлено твое здоровье и здоровье Дженнифер. Если ради этого надо обратиться к самому Бреннарду, я бы пошел на это.

— Не болтай ерунды! — Элеонора слегка ударила его по руке. — Никто из нас ни за что не обратился бы к нему, и ты это знаешь.

— Ни за что? — Поразмыслив, Гэйвен согласно кивнул. — Пожалуй, ты права. Но я не хочу, чтобы ты страдала, Элеонора.

— Сейчас мне легче. То ли я лучше стала справляться с этим, то ли какое-то воздействие ослабло.

Гэйвен взял ее за руки, легонько пожал. Он видел, что было с ней, когда она подвергалась враждебному воздействию, как страдала, ей не хватало дыхания, ее лицо принимало пепельный оттенок, словно она сражалась за свою душу, что, собственно, и было. Зло пыталось взорвать ее изнутри из-за Дженнифер. Но как можно оставить 16-летнюю девушку наедине со злом? Однако, несмотря на все усилия, Дженнифер с Элеонорой медленно и мучительно соскальзывали в пропасть смерти.

Джейсон должен найти Убежище, пока не поздно. Но никто не может ему помочь в этом, думал Гэйвен, обнимая Элеонору. Что сказал бы Грегори? Перестань пугать мою дочь, займись лучше насущными проблемами, и хорошо, что ты, наконец, признался ей в своих чувствах. Грегори не смог удержаться от улыбки, несмотря на все тревоги.

— Мы найдем решение всех проблем. И скоро, — вдруг пообещал он Элеоноре.

На самом деле, Гэйвен не знал, что сделает, но раз пообещал, то сдержит свое слово.

Они молча смотрели на озеро. Тихая ночь и хорошая погода обещали им еще несколько часов покоя.

Генри не мог спокойно уснуть, несмотря на хороший разговор с Бейли. Он смотрел на оконные занавески с пейзажами волшебного королевства из книги «Властелин колец», но мысли его были далеко, он думал о собственных невзгодах, а не о героях Толкиена.

Генри взбил подушку, улегся, стиснул зубы и прислушался. Где-то на улице вдалеке приглушенно лаяла собака. Возможно, она учуяла опоссума, подумал мальчик. Было слышно, как ворочается во сне его маленькая сестренка. Все ночные звуки обычные. Он прислушивался к чему-то, что не могли слышать другие. Больше всего его путало, что он не мог понять, возникают ли эти звуки у него в голове или снаружи. Действительно ли его преследует потусторонняя сила, или он просто боится этих звуков и поэтому сходит с ума? Может, как подначивали его Рич и Стеф, он тоже превращается в урода? Он же сам видел, как Стеф из обыкновенного упитанного подростка превращается в медвежонка. Где уверенность, что его магические способности не повлекут каких-то изменений в нем самом? Такое ощущение, что Магия влияет на него и его друзей самым неожиданным образом.

Генри вздохнул, перевернулся на другой бок, снова взбил подушку и закрыл глаза. Его дыхание выровнялось, тело расслабилось, и он начал засыпать. Как вдруг…

Генри… мой дорогой.

Этот шепот заставил мальчика похолодеть. Он рывком сел в постели. Дыхание перехватило, и он расстегнул ворот футболки, несколько раз судорожно вдохнул и попытался успокоиться. Всматриваясь в темноту комнаты, Генри нащупал на столике очки и надел их. Ничего и никого. Генри повыше натянул простыню на себя, словно она могла его защитить от неизвестной опасности, и еще раз оглядел комнату.

Казалось, мышцы перестали Генри слушаться, такая охватила его слабость. В конце концов он не выдержал и упал обратно в постель. Что происходит? Глаза слипаются, сам — как ватный, словно у него нет костей, тело не подчиняется… Мгновение — и юный Маг погрузился в тягостный сон, такой глубокий, что не мог уже слышать сухой, неприятный смех и тихий шепот. Спи, мой дорогой.

Ох уж этот понедельник!

Стеф сидел на скамье в раздевалке, держа в руках свои кроссовки.

— Мама говорит, что если у меня нога вырастет еще на один размер, мне придется ходить босиком, — грустно сказал он.

Рич расположился на скамейке напротив. Его рыжие волосы торчали во все стороны, и он безуспешно пытался пригладить их руками.

— Интересно, до какого размера ты будешь расти? — спросил он, хотя понимал, что его приятель не может ответить на вопрос.

Тот недовольно буркнул:

— В этом-то все и дело. Никто этого не знает.

— Не стоит волноваться раньше времени.

Стеф вертел кроссовки в руках осторожно, опасаясь, что они распадутся у него на глазах.

— Ты не знаешь мою маму, Рич. Такое впечатление, что я для нее тяжкое бремя. Все ее разговоры с папой сводятся к тому, чтобы я закончил школу и вступил в какую-нибудь футбольную команду или же поступил в колледж, короче, чтобы они наконец освободились от меня.

Рич вздохнул. Он знал родителей Стефа и их отношение к сыну. В то время как мама Рича всегда безумно волновалась о здоровье и благополучии сына, Уолсоны, родители Стефа, постоянно ворчали по поводу того, как им тяжело воспитывать своего отпрыска. Рич считал, что их семьи поступили совершенно правильно, ограничившись одним ребенком. Имей они по нескольку детей, Уолсоны озлобились бы еще больше, а маму самого Рича точно настиг бы нервный срыв из-за бесконечного беспокойства о здоровье маленьких Хокинсов. Хокинс взглянул на кроссовки Стефа:

— Они еще протянут. Плохо, что от них воняет. Ты что, не пользуешься присыпкой, которую я тебе купил?

— Конечно, пользуюсь. Это все медведь. Он иногда любит спать на них. Ты же знаешь, как пахнут медведи.

Рич улыбнулся своему приятелю. Он и так видел в нем медведя, даже если бы не знал, что это другое обличье Стефа. Уолсон был большой, плотный, сильный, ворчливый, с крупными белыми зубами. Мальчик часто не ощущал собственной силы и не мог ее контролировать. Но сейчас не это было главным. Стефу надо научиться не допускать внезапных превращений.

Рич Хокинс поднялся и начал собирать полотенца, швыряя их на баскетбольный манер в мешок для грязной одежды в углу раздевалки. Большинство их в цель не попадало, другие ложились достаточно близко от импровизированного «кольца». Стеф Уолсон поднялся и со стоном схватился за правое колено. Рич тут же подбежал к нему и наклонился:

— Все еще болит? Распухло?

— Нет. Только немного ноет.

— Ничего страшного. Главное, обязательно бинтуй колено, даже когда просто ходишь, но не слишком туго. Понял?

— Понял!

— Хорошо. Сегодня понедельник, а в четверг у нас соревнования.

Стеф пристально посмотрел на Рича.

— Я знаю, какой сегодня день, — холодно заметил он.

Рич покраснел:

— Да-да. Я просто имел в виду, что у тебя еще четыре дня, чтобы подлечить ногу.

— Я так и понял, — сказал Стеф, хлопая приятеля по плечу. — Я все помню.

Ричу хотелось в это верить, ведь Стеф провел в облике медведя почти все выходные, и Рич очень устал скрывать от родителей и от всех вокруг крупного медвежонка. Хорошо еще, что им позволили отправиться с ночевкой в Физерли-Парк. Родители Стефа были только рады избавиться от сына, а мама Рича считала, что ночевать на свежем воздухе полезно для здоровья.

— Ладно, только в следующий раз не забудь, что медведи не лазают по эвкалиптам. У этих деревьев очень скользкая кора и к тому же легко отдирается от ствола. — Он ткнул Стефа под ребра. — Пошли отсюда. Мне нужно делать уроки, а тебе еще зайти в прачечную.

Стеф кивнул в ответ, и они направились к двери. На ходу Стеф достал из рюкзака шоколадный батончик и отхватил порядочный кусок.

— Пора немного перекусить, — пояснил он другу.

Рич усмехнулся. Скорее всего, этот батончик — соя, углеводы и пониженное содержание сахара — дала ему мать. Стефу необходимо хорошо питаться хотя бы для того, чтобы не раздражать сидящего в нем медведя. Из всех них Стефу особенно надо было скрывать свою магическую сущность. Если бы его родители узнали о ней, то просто выкинули бы сына из дома. А его собственная мама… Рич не знал, что тогда случилось бы. Хокинс закрыл дверь раздевалки, и ребята пошли на выход.

Во вторник Джейсон отправился сдавать документы. Он был рад, что наконец покончил с этим делом, и чуть было не попросил у секретарши расписку, чтобы показать ее Джоанне. Мальчик, понимал, что просить расписку глупо, тем не менее медлил в приемной, и секретарша, которая приняла у него документы, с удивлением взглянула на него:

— Что-нибудь еще, Джейсон?

— Нет, спасибо. — Он на мгновение заколебался. — Когда я получу ответ?

— Если ты не записался на летние курсы, то ответ придет в начале августа. Расписание составляется в окружном управлении среднего образования. Оно придет к нам, и мы разошлем его всем по электронной почте.

— А если я к тому времени передумаю?

— Тогда в течение недели после того, как получишь расписание, ты должен подать заявление, в котором укажешь, какие предметы хотел бы добавить, а от каких отказаться. И в течение той же недели вопрос будет решен. — Секретарша ободряюще улыбнулась ему и положила конверт Джейсона в большую стопку точно таких же конвертов. — Ты сейчас принимаешь важное решение.

— А часто… ошибаются?

— Что ты имеешь в виду? — удивилась секретарша, глядя на Джейсона поверх очков. В уголках ее глаз собрались маленькие морщинки.

— Ну, знаете… — сказал Джейсон, смущенно переминаясь с ноги на ногу, — можно ошибиться и выбрать не то, к чему у тебя призвание, и всю жизнь заниматься потом не тем.

Секретарша улыбнулась:

— Джейсон, у тебя впереди еще очень много времени, чтобы сделать правильный выбор. Все в твоих руках.

Она поправила очки, и мальчик понял, что разговор завершен.

— Спасибо, — сказал он и вышел из офиса, стены которого были завешаны плакатами со счастливо улыбающимися школьниками.

Ни у кого из них нет волшебного кристалла, подумал Джейсон. Никому из них и в голову не придет, что можно сражаться с одетым как ниндзя Джоннардом или разыскивать пропавшего Мага, и что все это неизвестно как отразится на будущем.

В среду Тинг сидела и делала уроки под аккомпанемент голоса собственной мамы, которая по телефону давала указания в связи с предстоящим переездом в Сан-Франциско. Тинг старалась не вслушиваться в слова мамы, чтобы не знать, как будет строиться ее ближайшее будущее. Она расположилась не за компьютерным столом в своей комнате, а за обеденным; здесь было больше места для учебников и тетрадок. Ей нравился этот стол из полированного вишневого дерева, она помнила его с детства и сейчас гадала, возьмут ли его в Сан-Франциско или нет, если папа останется здесь с младшими детьми. Девочка еще толком не знала, что именно решили ее родители. Собственно, она не возражала против переезда. Тинг очень любила свою бабушку, которая жила в Сан-Франциско, ей нравился ее дом с драконом на крыше, да и сам город, не похожий на те, которые она видела. Правда, Тинг не хотелось опять менять школу, потом она будет скучать по Бейли; и еще Тинг огорчало, что все главные приключения у Магов происходили в ее отсутствие. Бейли же всегда оказывалась в центре событий. Хотя подвергнуться нападению волкошакалов или найти мертвое тело (бедный Физзивиг!) — приключения не из самых приятных. Но в некоторых случаях она, Тинг, смогла бы реально помочь Магам, чему-то научиться у них, да и просто хочется быть рядом с ними.

Тинг сжала свой амулет с кристаллом на браслете. Сетчатая оправа легко открывалась, и кристалл можно было вынуть. Браслет и оправа сделаны по ее собственному проекту — в виде извивающегося китайского дракона, держащего фонарь. Китайские драконы необычайно мудры и вопреки распространенному мнению вовсе не склонны пожирать девочек. Тинг очень гордилась своим браслетом. Кристалл в оправе как будто оживал при прикосновении; вот и сейчас она почувствовала прилив энергии.

Мысли Тинг снова вернулись к бабушке.

Она вынула кристалл из оправы, всмотрелась в него и увидела, словно сквозь слой воды, покрытое морщинами лицо бабушки. Возможно, так оно и было. Бабушка использовала для сосредоточения не кристалл, а чашку с водой и листья, этому ее учили много лет тому назад. Элеонора и Огненная Анна считали бабушку Тинг одной из Скрывающихся — они обладают магическими способностями, но никогда не проходили специальной подготовки. Скрывающиеся каким-то другим образом используют свои возможности. Отец бабушки был фокусником и акробатом, виртуозом своего дела, он так и не раскрыл никому многие свои секреты. Иногда Тинг жалела, что не застала его в живых — он умер еще до ее рождения. У бабушки осталось лишь несколько выцветших черно-белых фотокарточек, на них он в преклонном возрасте, когда уже перестал выступать.

«Бабушка! — ласково позвала Тинг. — Как ты себя чувствуешь?»

«Сейчас неплохо. У тебя есть время зайти поговорить со мной?»

«Сейчас предупрежу маму».

Тинг поднялась и вышла в другую комнату. Джао Чу, мама Тинг, сделала знак, что сейчас закончит разговор.

— Что случилось? — спросила она, когда положила трубку.

— Я пойду поболтаю с бабушкой.

Джао Чу улыбнулась:

— Обними и поцелуй ее от меня. И не слишком задерживайся.

— Не буду. У меня еще уроки.

Тинг взяла кристалл в руки, сосредоточилась, потом шагнула в холодную глубину кристалла и через него прямо в дверь бабушкиной кухни. Там пахло жасминовым чаем. Девочка обняла бабушку. Они не виделись несколько месяцев, и бабушка показалась ей еще более тонкой и хрупкой, чем раньше. Даже если бы Тинг ничего не сказали, она сама могла бы догадаться, что болезнь обострилась.

Тинг поцеловала бабушку.

— Ты подросла, — с гордостью заметила бабушка, оглядывая внучку.

— Немного.

Они сели и стали разливать по фарфоровым чашкам дымящийся чай, передавать друг другу сахар (правда, сама бабушка давно его не употребляла, да и Тинг только чуть-чуть). Пока болтали о пустяках, девочка вся извертелась на стуле: ей не терпелось поскорее узнать, из-за чего бабушка попросила прибыть к ней таким образом.

Наконец, миссис Ки отставила чашку:

— Ты терпелива со старой женщиной.

Тинг слегка покраснела. Она старалась быть терпеливой.

— Извини, у меня не так много времени сегодня. Надо делать уроки…

— Тогда к делу. Во-первых, мне очень жаль, что тебе вновь придется переезжать. — Морщины на ее лице проступили резче.

— Не говори так! Мы все хотим помочь тебе, — возмутилась внучка.

— Ты помогаешь мне гораздо больше, чем можешь себе представить. Я теперь знаю, что наш талант не утерян… — Голос бабушки дрогнул. Она взяла Тинг за руку и глубоко вздохнула. — Во-вторых, произошло кое-что странное. Дракон, который охраняет мой дом, заговорил.

Девочка чуть не выронила из рук тонкую фарфоровую чашку:

— Он… что?

Она с трудом удержалась, чтобы не выбежать из дома и посмотреть.

— Он заговорил, — повторила бабушка.

— И что сказал?

— Он говорил не словами, внучка. Он прошипел.

Тинг поставила чашку на стол:

— Ты уверена, что это не был просто шум ветра? Это же мог быть и опоссум или енот, забравшийся на крышу?

Бабушка решительно покачала головой:

— Ты знаешь, он может свистеть на ветру или хлопать при подземных толчках и урагане. Но это было другое. Я смотрела на него из сада. Он повернул свою металлическую голову и зашипел на меня, как будто предупреждал о чем-то.

— Предупреждал о чем?

Бабушка пожала плечами:

— Я не знаю. Но сразу я почему-то подумала о тебе и твоих друзьях и решила, что вы должны знать.

— Как ты думаешь, если я сейчас выйду посмотреть, он может снова…?

— Снова сделать это? — улыбнулась бабушка. — Не думаю. Давай посмотрим.

Они вышли из кухни на задний дворик. С этой стороны дракон был хорошо виден, как, впрочем, и с переднего крыльца. Тинг подняла голову. Дракон на крыше, исполнявший также роль флюгера, напоминал дракона с ее браслета, хотя выглядел более реалистично.

Молча постояв некоторое время, бабушка устало вздохнула, и Тинг обняла ее за плечи. Спускались сумерки, с залива потянулся влажный туман.

— Когда мы приедем сюда, я, возможно, тоже услышу его, — сказала Тинг.

Как только они развернулись и направились к освещенному проему кухонной двери, над головой раздался металлический скрежет. Тинг подняла голову и увидела, что дракон тоже смотрит на нее. Он тут же зашипел, потом молча уставился на Тинг. Она изумленно заморгала, не веря своим ушам и глазам.

Бабушка кивнула внучке:

— Скажи им. Предупреди.

У Тинг учащенно забилось сердце. Ее более тонкий слух уловил то, чего не смогла расслышать старая леди.

Металлический дракон не просто шипел, он сказал: Дж-ж-жейс-с-с-сон.

Ох уж эта пятница!

Трент не любил четверги, он всегда хотел, чтобы сразу наступала пятница. Пятницы казались ему более благополучными, что бы ни происходило.

В четверг, в тот момент, когда Трент читал электронное письмо от Тинг о загадочном предостережении, которое сделал дракон с крыши дома ее бабушки, вернулся с работы отец. Он вошел, держа подмышкой набитый портфель, а в руках — картонную коробку, в которой явно были его личные вещи. Сел, пристроив коробку на коленях, грустно посмотрел на сына и сообщил:

— Дела плохи.

— Тебя уволили?

— Нет, — ответил отец, задумался и добавил: — Пока нет. — Переставил коробку на диван и пояснил: — Завтра выяснится, возьмет ли какая-нибудь компания на себя долг нашей фирмы, или же нас всех сократят. Сократят — это не то, что уволен.

— Какая разница, если ты лишаешься работы… — начал было Трент, но умолк, увидев, какое выражение появилось на усталом лице отца.

— Если тебя увольняют, значит, ты в чем-то провинился. А сокращение… это значит, что у фирмы нет для тебя работы. Надо будет начинать искать другую, и побыстрее, — объяснил отец.

— Сейчас многих сокращают, — заметил Трент. — Об этом каждый день сообщают.

— Знаю. — Отец толкнул ногой портфель, стоящий на полу. — Я решил собрать вещи сегодня. В любом случае, они не нужны мне на работе. Если завтра выяснится, что все, конец, я уже буду готов. В общем, доживем до завтра, посмотрим.

— А что потом?

— Заберу остальные вещи, получу последний чек и начну рассылать резюме. Насколько я понимаю, теперь это можно делать по Интернету.

На следующий день, в пятницу вечером, Трент сидел в своей комнате, делал уроки и прислушивался, не хлопнет ли входная дверь. Наконец услышал, но не понял: позднее возвращение отца с работы — хороший или плохой признак. Трент развернулся на стуле, подкатился к двери и вытянул шею. С портфелем в руке отец остановился на пороге.

— Ну?

Отец взглянул на сына:

— Ну… я получил выходное пособие за три месяца. Это неплохо при таких обстоятельствах. Фирма закрылась. Насовсем. — Он стоял с растерянным выражением на лице. — Я ведь там очень долго работал. Там познакомился и с твоей мамой. Теперь нет ни ее, ни работы.

Трент подошел к отцу и положил ему руки на плечи.

— Что случилось — то случилось, — сказал он, стараясь не впасть в панику, которой, судя по всему, готов был поддаться его отец. — Тебе в любом случае пора сменить работу. Все так делают время от времени.

Отец обнял Трента:

— Да, время от времени… Пенсионные накопления у меня есть… на старость. Хорошо, что мы отложили тебе на колледж.

— Эти деньги твои, если понадобится.

Отец покачал головой:

— Не понадобятся. Все будет хорошо. У меня много специальностей и отличные рекомендации.

— Значит, это не из-за тебя они разорились, — ухмыльнулся Трент.

— Надеюсь, что нет.

Они прошли на кухню.

— Сегодня на ужин мы можем позволить себе пиццу. Сходим в пиццерию? Слишком поздно что-то готовить, а я проголодался, — предложил отец.

— По-моему, у меня есть два бесплатных талона на пиццу, — заметил Трент. — Мы должны экономить деньги. — Он начал копаться в пачке бумаг на столе. Ему сейчас не хотелось пиццы, но отца нужно было подбодрить. В конце концов, пиццу можно будет забрать домой. — А потом я покажу тебе, как отправлять резюме по е-мейлу.

— С удовольствием займусь этим, — улыбнулся отец.

— А я с удовольствием займусь пиццей, — заявил Трент, махнув талонами.

Отец опять улыбнулся, и они вышли из дома. Оказывается, пятницы бывают хуже четвергов.

Вечером в пятницу Джейсону сообщили, что на финальном матче по футболу, который назначен на воскресенье, вероятнее всего, их тренера не будет. Он попал в автомобильную аварию, сломал руку, и его присутствие стоит под большим вопросом. Правда помощник тренера заверил, что на матче все будет в порядке, но речь идет ведь об игре против высококлассной команды! Конечно, играть будет команда, а не тренер, и все же его присутствие или отсутствие может серьезно повлиять на боевой дух команды. Так же точно было и у Магов; теперь, когда Томас исчез, Джейсон остался один, без поддержки, и чувствовал себя очень неуютно.

Он сидел на кровати с книгой на коленях и глядел в круглое окно на Луну. Примерно через полчаса, по мере того, как Земля будет поворачиваться, положение Луны изменится, и ее уже не станет видно. В этом есть что-то схожее с тем, как в кристалле появлялся и исчезал Томас. Джейсон до сих пор не знал, что происходило на самом деле. Томас был окружен каким-то клубящимся дымом, руки подняты, рот открыт, словно он что-то пел, а у его ног лежали волкошакалы, как будто пение заставило их стать покорными.

Может, Джейсон должен прийти Томасу на помощь? А в чем смысл предостережения Тинг?

Джейсон потер лоб. Его угнетало, что он ничего не может предпринять, не может рисковать. Что, если он сделает неверный шаг? Он представил, сколько людей — прошедших сквозь века — могут пострадать, если он вдруг ошибется. Слишком велика могла оказаться цена.

Джейсон достал бледно-лиловый кристалл и ладонями потер его. На ощупь кристалл лишь немного отличался от первого — ограненного кварца; различие не больше, чем между апельсином и лимоном, если ощупывать их с закрытыми глазами. Разница чувствуется, хотя и похожи. От прикосновения кристалл наполнился теплом, и Джейсон заглянул в него, надеясь увидеть Томаса. Может, узнает, не нужна ли ему помощь? Уже несколько дней у Джейсона было сильное желание все рассказать Гэйвену, трудно было и дальше выполнять просьбу Томаса хранить все в тайне.

Не обнаружив Мага, мальчик сосредоточил свой разум на более трудной проблеме — на Вратах. В конце концов, Томас считает, что главная задача Джейсона — найти третьи Врата. Если бы только это удалось!

Юный Маг все пристальнее и пристальнее вглядывался в камень, погружаясь в его переливающуюся красоту и сосредотачиваясь. Он почувствовал, как его куда-то уносит. И уже едва сознавал, что лежит дома на кровати, уперев ноги в свернутое покрывало. Расстояние между его телом и его мыслями увеличивалось…

Что-то подхватило его. Но вдруг мальчик понял, что движется не бесцельно, его тянет в определенном направлении. Неожиданно он ощутил мощный толчок, словно с огромной силой его кинули в пространство. Потом… удар. Джейсон врезался во что-то большое, твердое и прозрачное, поскользил вниз по гладкой, как лед, поверхности, упал… Переведя дыхание, он заглянул в прозрачное, ледяное окно.

Увидев что-то вроде гробницы, в которой лежал человек, Джейсон похолодел от ужаса. Однако это был мужчина не из его ночных кошмаров; того — Антуана Бреннарда — юный Маг уже знал; здесь был другой, и его Джейсон знал тоже. Бреннард лежал на каменной плите. Этот — в шезлонге под теплым коричневым пледом и с маленькой подушкой под головой. Из-под пледа свисали руки, как будто перед тем, как оказаться лежащим в шезлонге, он падал вниз спиной и пытался смягчить удар, оперевшись на руки.

Рядом с шезлонгом стоял поднос с чашкой и тарелкой с бисквитами и маленькая ваза с живыми цветами, словно кто-то заботился о человеке и ждал, когда он проснется. Словно он не погиб в том ужасном магическом поединке.

У Джейсона перехватило дыхание, закружилась голова, и он пошатнулся. Когда юный Маг пришел в себя, то опять лежал в своей кровати. Никакого ледяного окна. Никакого шезлонга или подноса, и никакого Грегори, накрытого пледом. Действительно ли он все это видел?

А что, если видел? В конце концов, это был личный кристалл Серого Грегори.

Джейсон крепко сжал камень в руке.

Что все это значит?

Вдруг раздался резкий телефонный звонок. От неожиданности Джейсон подпрыгнул на кровати. Раскрытая книга упала с его колен на пол, он поднял ее, отряхнул и загнул страницу. Так же резко, как и раздался, звонок внезапно прервался. Мальчик догадался, что трубку взяли.

Он услышал, как снизу крикнула Алисия:

— Джейсон! Это тебя. Трент.

— Я взял! — крикнул Джейсон и услышал щелчок. — Трент, что случилось?

— Ты не знаешь?

— Видимо, нет. — Джейсон нахмурился.

В руке он по-прежнему сжимал кристалл Серого Грегори, который не выпускал, даже когда поднимал книгу. Юный Маг выдвинул ящик стола и аккуратно убрал камень, пока Трент рассказывал, что случилось.

— Мой отец потерял работу. Не представляю, что мы будем делать, пока он не устроится на работу. Я только что получил е-мейл от Элеоноры: Дженнифер Логан уходит от нас навсегда сегодня вечером, мы должны прийти попрощаться с ней… Ты что, спал? Я тебя разбудил?

— Нет…

Джейсон взглянул на часы. Не было и восьми. Внизу сейчас все собираются у телевизора смотреть свое любимое шоу. Значит, он может распоряжаться этим временем как захочет.

— Она покидает нас? — спросил Джейсон.

— Да. Элеонора сказала, что Дженнифер хочет попрощаться со мной, с Бейли и со всеми нами. Я очень тебя прошу: проведи меня с собой, ладно?

Джейсон не успел ответить, как Трент повесил трубку. Что ж, если Дженнифер Логан уходит, отказывается от Магии, надо с ней попрощаться. Мальчик достал из-под рубашки свой собственный кристалл, который всегда был при нем, и сосредоточился на Тренте.