"Виктор Левашов. Их было семеро ("Кодекс чести") " - читать интересную книгу автора

- Дурак ты, Серега, - помолчав, отозвалась она. - По-твоему, я
мечтала стать генеральшей? Нет, я мечтала не стать вдовой. Понял?
- Понял.
- Вот и хорошо. А теперь пойдем спать, я уже с ног валюсь.
Постелили на широкой родительской кровати в той же горнице, где спала и
Настена. И едва Сергей задул лампу, как их охватила темнота и огромная,
бездонная тишина, от которой даже звенело в ушах.
- Как тихо, - негромко проговорила Ольга.
- Не стреляют, - согласился Сергей.
- Гвоздик, - сказала она и засмеялась.
- Какой гвоздик? - не понял он.
- Я где-то читала или слышала... Люди бывают двух видов. Одни - после
пожара, когда сгорел их дом, - ходят по пепелищу и вспоминают: вот здесь
был шкаф, а здесь столовый гарнитур. И волосы на себе рвут. А есть другие.
Нашел в золе гвоздик и радуется - хоть гвоздик сохранился. Или еще что. Не
о потерянном горюют, а радуются тому, что осталось... Вот я и говорю: тишина
-- гвоздик, а не стреляют - это очень хороший, прекрасный гвоздь.
- Спи... гвоздик!.. - проговорил Сергей. Но ответа не услышал: Ольга
уже спала.
И хорошо, что спала. И хорошо, что не могла видеть лица мужа. Оно
словно окаменело, по скулам ходили желваки, волна унижения и ярости вновь
захлестнула его - как в тот момент, когда он швырнул на стол командующего
армией свои офицерские погоны и боевые награды.

Суки!

Утром он отыскал в чулане старую отцовскую телогрейку, рабочие штаны и
резиновые сапоги. По просьбе Ольги затопил печку, натаскал воды в ведра и в
выварку. Когда вода согрелась, Ольга закатала до колен тренировочные штаны и
принялась за генеральную уборку, а Сергей собрал по закуткам инструмент,
наточил топор и ножовку и взялся менять сгнившие ступеньки крыльца.
Слух о возвращении Сергея быстро облетел всю деревню. Приходили
соседки, бабы Клавы и тети Маруси, которые знали Сергея с рождения,
приносили молоко в трехлитровых банках и куриные яйца в холщовых, чисто
выстиранных тряпочках. Знакомились с Ольгой, протягивая ей руки лодочкой, от
денег за молоко и яйца отмахивались, даже обижались, когда Ольга настаивала,
расспрашивали, что да как, да надолго ль приехали. Узнав, что надолго,
понимающе кивали, на словах одобряли, но в выражении лиц без труда
угадывалось сочувствие. Редко кто, уехав из Затопина, возвращался сюда --
разве что те, у кого ничего с городской жизнью не
в<F31334>ы<F255>танцевалось. Видно, и у этого молодого соседа
тоже.
К обеду подкатил на "Беларуси" с тракторной тележкой одноклассник
Сергея Мишка Чванов, пьяный - дальше некуда. Радостно заорал, затискал
Сергея, с Ольгой сразу перешел на "ты", замахал бутылкой "Столичной" и
потребовал закусь и стаканы, да не в дом, а во двор, на бревнышки, налил
доверху, предложил:
- Давай, Серега! За тебя, друг! Со свиданьицем!
Хлопнул водяры, крякнул, загрыз коркой и тут только увидел, что Сергей
к своему стакану даже не прикоснулся.