"Николай Левашов. Хорошо в стране советской жить...(Зеркало моей души-1)" - читать интересную книгу автора

узнать кого-нибудь с такой высоты, не могло быть и речи.
"Чужой" край обрыва был в семистах-восьмистах метрах от "нашего" края,
и там тоже стояли дома, в которых жили люди. Но жизнь на "чужом" краю ущелья
казалось мне, как жизнь в другом мире, с которым наша жизнь никогда не
пересекалась, хотя и протекала она, казалось бы, и недалеко от нас.
Насколько я помню, я наверное только раза два побывал на "чужом" краю
ущелья. Для такого "подвига" нам, мальчишкам, требовалось несколько часов.
Для этого нам сначала нужно было спуститься на дно ущелья с "нашего" края,
прыгая по камням, переправиться на другой берег горной речки и пыхтя, как
паровозы, выбраться на "чужой" край ущелья. И хотя мы были привычны носиться
по нашему ущелью, выбравшись на "чужой" край ущелья, мы с ужасом думали о
том, что нам придется идти обратно. Так или иначе, мы никогда не были на
"чужом" краю ущелья, используя нормальные дороги, так как для этого пришлось
бы пересаживаться на несколько автобусов, и без подробной карты это сделать
было почти невозможно, а такой карты у нас и не было. Так что, "чужой" край
ущелья был для нас, в самом прямом смысле слова, "далекой" страной, за
жизнью которой мы, тем не менее, могли наблюдать со "своего" края. Кто жил в
горах или хотя бы бывал, хорошо меня поймет.
Вообще-то это ущелье было нашей детской площадкой. Все наши игры
проходили именно там или на склонах гор, которые окружали террасу, на
которой находилась наша улица. Наш дом находился на окраине Кисловодска, за
пару десятков домов от автобусного круга по улице им. Гагарина. На
противоположной стороне улицы находился пионерский лагерь, забор которого
доходил почти до нашего двора. За автобусным кругом начинались горы, склоны
которых были засажены елками и другими деревьями. На западных склонах, на
которые большую часть дня попадали солнечные лучи, мы часто собирали
отличную землянику, из которой бабушка варила варенье, правда из того, что
оставалось от земляники, пока мы ее доносили от кустика земляники до своей
кошелки. "Волшебным" образом спелая и сочная земляника, ягоды которой, по
нашим понятиям, были довольно-таки большими, исчезали "неизвестно" куда! Мы
с большой досадой на лицах приносили домой полупустые кошелки, не думая о
следах "преступления", написанных на наших лицах.
В наши обязанности, пока мы были совсем маленькими, входил дозор за
водой. Дело в том, что воду в колонки на улице подавали время от времени и
тот, кто обнаруживал наличие воды в кранах, имел хороший шанс успеть набрать
воду в ведра. Очень часто обнаружив наличие воды в кране, мы неслись через
дорогу за пустыми ведрами и, успев раньше всех, наполняли водой свои ведра
и, наполнив их водой, пыхтя от усилий, оттаскивали ведра от крана,
освобождая место для следующего ведра. А потом кто-нибудь из нас несся через
дорогу за мамой или бабушкой, которые и относили полные ведра с водой домой.
Очень часто напор был очень слабым, и приходилось ждать по
пятнадцать-двадцать минут пока заполнится ведро. Если мы не успевали первыми
к ближайшей от дома колонке, и напор был маленьким, мы с большой неохотой
бежали к другой колонке, которая находилась метрах в двухстах-трехстах от
нашей, но которая находилась значительно ниже по уровню, и в ней всегда
напор воды был более мощным. И хотя мы жили в комнате, которая была почти
полностью под землей и со всеми удобствами "за чумом", наше детство в памяти
осталось, как светлое время жизни и это в основном благодаря величественным
горам, которые нас окружали с первых дней наших жизней.
Все детство до самой школы я провел во дворе нашего дома, так как я не