"Анатолий Петрович Левандовский. Дантон ("Жизнь замечательных людей") " - читать интересную книгу автора

Первым выступил Ла Вийет. Начальник батальона дистрикта пожаловался на
некоторых "недостойных" граждан. Когда он проходил по улице, его вдруг стали
оскорблять: его обозвали трусом и пособником врагов!
Дантон пресек красноречие Ла Вийета. Сейчас не время для жалоб и
разбора личных дел. Сейчас нужно думать и говорить лишь о главном.
Внимательно и спокойно трибун оглядел собравшихся.
- Граждане, если бы мы следовали только своим настроениям, то, увидя
себя осажденными на нашей территории, мы тотчас же вооружились бы и ответили
в соответствии с законами войны: мы изгнали бы из нашего дистрикта солдат,
которые явились, чтобы преследовать нас!..
Дантон выразительно помолчал.
- Но упаси меня боже, друзья, чтобы я проповедовал вам подобные
истины!..
Еще пауза.
- Эти солдаты - наши братья. Их слепое повиновение приказам
начальства - их единственная ошибка. Вооруженные, как и мы, для защиты
свободы, они не предполагают, что защищают дело деспотизма!..
Голос оратора приобретает трагический оттенок.
- Завтра, когда они станут просвещенными патриотами, они будут страдать
не меньше нас... Поймите: гражданская война стала бы неизбежным следствием
нашего сопротивления, и этого, только этого добиваются наши враги, чтобы
подготовить контрреволюцию! Разрушим же их подлые проекты, будем
пользоваться только доводами разума...
Кордельеры сидели тихо и с недоумением поглядывали друг на друга. Они
не узнавали своего вождя.
Меньшинство не согласилось с оратором: оно потребовало энергичных мер.
Но авторитет Дантона взял верх.
По его предложению было решено послать делегатов в Учредительное
собрание и подчиниться его арбитражу.
Это была капитуляция.
Однако даже и она не могла сиять того, что было сказано два часа назад.

Между тем улица продолжала свою молчаливую борьбу.
Час проходил за часом.
Уже давно пришли подкрепления к экспедиционному отряду, а пристава
вернулись с приказом спешно заканчивать операцию, уже давно народ знал о
том, что порешили его руководители.
И все же народ стоял, стоял нерушимой стеной.
Не помогали ни уговоры, ни угрозы.
Только к шести вечера, догадываясь, что Марату ничто больше не
угрожает, люди, уставшие и измученные долгим ожиданием, начали расходиться.
Солдаты тотчас же заняли дом.
Как и следовало ожидать, он оказался пустым. Слуга Марата сообщил, что
его хозяин ушел много времени назад и не оставил никаких распоряжений...
Взбешенные гвардейцы разгромили типографию, подняли все вверх дном и
унесли те рукописи и бумаги, которые сумели найти.
У дома № 39 оставили сторожевой пост.
Дежурили и в последующие дни, вплоть до 25 января, надеясь, что
журналист вернется.
Но Марат не вернулся.