"Анатолий Петрович Левандовский. Триумвиры революции (Повесть) " - читать интересную книгу автора

его школьной жизни и более счастливые дни, дни, которые он проводил вдвоем
с любимой книгой. Чем глубже погружался Максимилиан в чтение, тем больше
увлекали его героизм и свободолюбие прошлого. Афины, Спарта, Рим... В
особенности Рим. Братья Гракхи, бесстрашный Брут, Спартак... Какие люди!
Какие дела!..
Один из преподавателей, взявшийся опекать Максимилиана, поддерживал
его увлечение античностью и даже прозвал его Римлянином. Но когда
Максимилиан добрался до современной философии, античность отошла на задний
план. С жаром проглатывая сочинения просветителей, он вскоре обнаружил
трактаты Руссо и ушел в них с головой.


Ночь. В дортуаре слышится мерный храп. У одной из кроватей одиноко
мерцает едва заметный огонек: свеча загорожена с трех сторон. Максимилиан
жадно читает:
"...Первый, кто, огородив участок земли, заявил: "Это мое!" - и нашел
людей, достаточно простодушных, чтобы ему поверить, был подлинным
основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн,
убийств, несчастий и ужасов уберег бы род человеческий тот, кто, выдернув
колья или засыпав ров, крикнул бы себе подобным: "Остерегитесь слушать
этого обманщика! Вы погибли, если забудете, что плоды земли - для всех, а
сама земля - ничья!"
Эти проникновенные слова открывали юноше новый мир, заставляя иными
глазами смотреть на все окружающее. Гуляя в детстве по берегам Скарпа,
Максимилиан постоянно сталкивался с беспросветной нуждой и отчаянием
землепашцев - грязных, оборванных, потерявших человеческий облик. Разве
можно забыть их жалкие лачуги, их голодные, изможденные лица? Но он помнил
также и дворец господина Конзье, аррасского епископа, которого вместе с
дедом ходил благодарить за устройство в коллеж. Помнил роскошь его
гостиной, изысканность облачения и ту холеную, белую руку, целуя которую
он ощущал приятный, едва уловимый аромат... А здесь, в Париже? Какой
потрясающий контраст между нарядными кварталами центра и окраинами,
рабочими предместьями, какая разница в одежде и во всем внешнем облике их
обитателей! Кажется, будто перед тобой два различных мира! Почему, почему
все это так?.. Бывало, Максимилиан подолгу ломал голову над вопросом,
казавшимся неразрешимым. Теперь в трактатах Жан Жака он нашел ответ.
Нарушено естественное право, объяснял Руссо. Сильные и жестокие захватили
то, что принадлежало всем. И вот результат: "Человек рождается свободным,
но повсюду он в оковах". А выход? Есть ли выход из этого
противоестественного положения?..
Снова и снова проглядывая истрепанные листы, юноша наконец нашел то,
что искал. Вот они, слова, которые облекают в плоть все недосказанное и
недопонятое: "Мы идем быстрыми шагами к эпохе кризиса и революции..."
С этой минуты Максимилиан стал искать встречи с Руссо и добился ее.
Правда, произошло это много позднее, когда, блестяще окончив коллеж, он
учился на юридическом факультете Сорбонны.


Вдоль тенистой аллеи эрменонвильского парка медленно шли двое.
Высокий худой старик опирался на плечо хрупкого юноши с бледным лицом и