"Д.Лессинг. Лето перед закатом" - читать интересную книгу автора

лишь в моменты отчаянных усилий удержать стремительный бег лет, своевременно
подкрашивая волосы, поддерживая в норме вес, внимательно следя за модой,
чтобы всегда выглядеть элегантной женщиной, а не молодящейся старушкой.
Почти у всех людей старение - процесс многолетний... если только старость не
наступает мгновенно - под влиянием тяжелых переживаний, во время
землетрясения, когда почва уходит из-под ног, когда родному городу грозит
наводнение или когда у тебя на глазах гибнут под бомбами дети, и сердце
каменеет от горя, и нет сил жить. Молодость сменяет средний возраст, но
отметить момент перехода из одного возраста в другой - трудно. Позднее
приходит старость, но опять же человек не замечает, когда это случилось.
Однако перемены в самом человеке все-таки произошли, - и еще какие! -
например, в его отношении к окружающим; но ему самому это вряд ли заметно,
ибо душа его обрастала ледком медленно, день за днем. Приходит время, и
однажды, на склоне лет, человек вынужден признать: Как это ни грустно,
молодость уже позади. У большинства людей бывает именно так. Но у Кейт Браун
все было иначе: ей суждено было покончить с этой проблемой разом, в течение
нескольких месяцев. И хотя могло показаться, что все перипетии того лета
носили сугубо внутренний характер и испытанию подвергались ее терпение,
добрый нрав и запас стойкости, в действительности же чисто внешние факторы
оказали влияние на ее скромную судьбу, спрессовав ее жизнь и заставив Кейт
почувствовать, что старость неотвратима и уже стучится у порога. Ни личные
добродетели, ни свойства ее натуры никак не повлияли на события того лета.
Если бы к тому времени, когда старость уже вошла в жизнь Кейт, ее
спросили, какой путь к ней она бы предпочла, она не задумываясь ответила бы,
что именно такой и никакой иной; но выбрать именно такой вариант сама она не
смогла бы, поскольку у нее не хватило бы ни опыта, ни воображения. Нет, она
отнюдь не стремилась к тому, что с ней должно было случиться в недалеком
будущем, хотя интуитивно чувствовала: что-то происходит! Стоя под сенью
дерева с подносом в руках, она не могла отделаться от одной мысли: со мной
творится что-то неладное, что именно, не понимаю.
Она поставила поднос на столик, сделанный из какого-то материала,
изобретенного в последнее десятилетие. Столик выглядел как металлический, но
на поверку был почти невесом, и казалось, его можно было поднять двумя
пальчиками, однако стоял он вполне устойчиво и не опрокидывался, если на
один конец его ставили что-нибудь тяжелое.
В выборе этого стола она не участвовала - его выбрали без нее, равно
как и эти вот чашки из пластмассы, искусно имитирующей фарфор.
Женщина вышла на середину лужайки, откуда видны окна верхнего этажа, и,
прежде чем крикнуть и позвать к столу мужа, перевела дух и мысленно
представила себе картину, которая откроется ему, когда он, высунувшись из
окна, откликнется: "Иду!"
Он увидит стоящую посреди газона женщину в белом платье с розовым
шарфиком вокруг шеи и в белых туфлях.
Вот это был ее выбор, сознательный и хорошо взвешенный: ее внешность с
головы до пят - воплощение утонченного вкуса и умеренности, отвечающей духу
буржуазного пригорода, где она жила, и ее положению жены своего мужа. Ну и,
разумеется, матери своих детей.
Платье с этикеткой "Jolie Madame" было в меру строгим и очень к лицу.
Неотъемлемой частью туалета были чулки и туфли. Волосы - и здесь мы дошли до
того объекта, на котором сосредоточивалась вся энергия и выдумка нашей