"Николай Семенович Лесков. Специалисты по женской части" - читать интересную книгу автора

заинтриговало. Тут, на этот грех, во время интереса, возбужденного хлопотами
эмансипаторов, жена одного из губернских сановников, госпожа Толмачева,
прочитала перед публикою "Египетские ночи" и нашла приличным подчеркнуть в
своем чтении этого стихотворения слова: "кто здесь меж вами купит ценою
жизни ночь мою". Провинциальные нравы несколько оскорбились чтением этих
стихов дамою, и один из литераторов обывателей пожаловался на г-жу Толмачеву
редакции уже не существующей теперь газеты "Век". Г-н Петр Вейнберг,
редактор названного журнала, к чести своего тогдашнего направления, не
одобрил странной выходки сановной дамы и позволил себе посмеяться над
выходкой г-жи Толмачевой. Это неодобрение, которое нынче принесло бы г.
Вейнбергу похвалу от всякого человека, уважающего благовоспитанность, тогда
было названо "безобразным поступком "Века"", и г-н Михайлов оборвал г-на
Вейнберга самым энергичным образом. Михайлову поспешило вторить множество
других голосов, и все перекликнувшиеся этими голосами в этой самой
перекличке почувствовали как бы некоторое сплочение. Они осязали снисшествие
на них некоего особого духа, ощутили на челах своих некое помазание,
возносившее их над толпою, имеющею общение с женщинами без специальной к
этому подготовки, и начали священнодействовать. Усилиями этих людей и
создался специальный женский вопрос, в котором они и зачислили себя
специалистами.
Служение женскому вопросу началось воздвижением всеобщей ругани против
"Века", и справедливость требует сказать, что эта всеобщая ругань была
вполне достойна большой страны, имеющей большую литературу. Ругань эта была
не только беспощадна, но и влиятельна. Она навела трепет на весь класс,
перед которым братья Курочкины секли г. Вейнберга, и страшно повредила
новому журналу. Чести и правоты Вейнберга в этом деле не поддержал никто. За
него не заступился ни один журнал из тех, которые нынче, после перемены
ветра, так решительно выражались против явлений женского нигилизма, и ни
один из писателей, которые ныне так зло осуждают в других давно прошедшую
шаткость их принципов и убеждений. Что стало так легко и просто после
"Взбаламученного моря" и "Некуда", на то до них не смел повернуться ни один
язык. Напротив, литературные слухи пронесли, что даже самые именитые
сотоварищи г. Вейнберга по изданию "Века" профессор г. Кавелин и теперешний
академик Российской академии наук В. П. Безобразов, оба люди с чинами, с
крестами и с положениями, вознегодовали на Вейнберга за его неуважение к
женщине, публично читавшей "Египетские ночи", и получили с этих пор
совершенное охлаждение к своему журналу. Г-н Вейнберг играл самую жалкую
роль и, как козел очищения, был загнан в неведомые дебри, доколе исправился
там и взят нигилистами к делу.
Скандал г-жи Толмачевой получил в рассказанном событии громкую огласку,
и с тех-то счастливых пор женский вопрос и поднесь не сходит со сцены.
Понято было всеми, что в оправдании чиновницы Толмачевой видна готовность
общества оправдать в женщине пренебрежение условиями приличий. Решено было,
что, стало быть, женщина может ходить всюду, куда ходит мужчина; говорить
все, что говорит мужчина; предлагать сама то, чего у нее до сих пор
старались заслуживать, и на эти темы пошли сочиняться статьи, повести и
трактаты. Ни по одной части, кроме разве педагогии, не откликнулось столько
специалистов, как по женскому вопросу. Как о воспитании детей писали все, не
исключая даже г-на Пятковского, так все же почти, опять-таки не исключая
Пятковского, взялись писать и о женской воле, - о женской свободе.