"Николай Семенович Лесков. Русские женщины и эмансипация" - читать интересную книгу автора

положений, к которым те и другие делаются способны в силу этого воспитания,
должны обратить на себя внимание общества, страждущего от пересадки
французских нравов на родную почву. Народам, не избежавшим такой заразы, это
может наглядно представить, чего следует избегать, чего не должно бояться.
Показав, как уничтожились или смягчились нравы в американском обществе,
Токвиль приходит к убеждению, что "стремление общества, подводящее под один
уровень сына и отца, слугу и господина и вообще низшего и высшего, возвышает
женщину и должно сделать ее более равной мужчине" (гл. XII). Многие
европейцы, по его мнению, смешивают различные свойства полов и хотят сделать
мужчину и женщину не только существами равными, но и подобными, тогда как
цель американцев заключается в том, чтобы сделать из их различных
способностей различное употребление. Американцы для выполнения великого
общественного труда разумно разделили его между мужчиной и женщиной,
освободив последнюю от тяжелых (физических) занятий и политической карьеры.
В улучшении положения русской женщины во всех классах нашего общества
чувствуется насущная потребность, из которой нельзя изъять и тех 20 %
жителей, которые, по вычислению английского политико-эконома Милля (см.
"Основания политической экономии Милля", перевод Чернышевского, том 1-й,
стр. 424), "во всякой цивилизованной стране ничем не занимаются или
занимаются убыточными производствами". Но улучшение это всего прямее
достижимо мерами более сообразного обстоятельствам разделения общего труда,
в котором женщины у нас имеют самую жалкую долю и вследствие экономической
безурядицы находятся в том горьком положении, в котором не могут прожить без
мужской помощи и опеки, не подпадая необходимости жить чем попало к стыду
своему собственному и стыду всего общества. Мы не думаем заблуждаться,
считая одною из самых главных и самых существенных причин зависимого от всех
случайностей положения русской женщины недостаток заработка, обеспечивающего
ее труд в той мере, в которой обеспечивает себя им мужчина соответственного
воспитания и общественного положения. Вообще во всей Европе, а у нас более,
чем где-либо, на долю женщины выпадают производства или самые малоценные,
или такие, которые во многих местах давно уже вошли в состав фабричного
производства, не допускающего конкуренции ручной производительности. Только
в сфере высших, умственных занятий женщина находит иногда возможность
заработка, равного заработку мужчины, но женщины, способные к такому труду,
являются у нас как редкие исключения, ибо такой труд требует известной
подготовки. Ни писательницей, ни артисткой, ни врачом, ни акушеркой, ни
воспитательницей (в настоящем смысле этого слова) нельзя сделаться,
"оставаясь в милом и простодушном неведении жизни" со многими ее явлениями,
тщательно утаиваемыми от наших женщин при их воспитании из ложного опасения
сблизить их с темными сторонами человечества. Неведением нельзя застраховать
от пороков; им, напротив, можно приготовить женщину сделаться жертвой чужой
порочности - это аксиома, не требующая доказательств. Затем, всех остальных
женщин, лишенных привилегии жить ничего не делая, мы застаем за такими
работами, которые не только исключают всякую возможность капитализации
известной доли заработка, но исключают даже возможность безнуждного
существования труженицы. Во многих местах империи известны такие виды
женского труда, которые вовсе не окупают расходов производства. Таковы,
например, вязанье чулок на руках, плетенье дешевых кружев коклюшками и
многие другие им подобные занятия, ничем не вознаграждающие труда и давно
вошедшие в состав производства фабричного. Понятно, что в таком положении