"Анатолий Лернер. Колодец света." - читать интересную книгу автора

Она увидела на своей щеке рубец от сна.
Почему-то ей стало тепло и уютно. Она ощутила полное доверие к этому
теплому ложу, и потому потянулась к нему. Но чем ближе она приближалась к
подушкам, тем ярче горел кровавый рубец на щеке той, о ком Лика понимала,
как о себе.
И тогда Лика увидела, как неутомимый воин Морфей, усыпляет ее спутников.
Снималось старое кино.


16.


Повозка Воина скрипела на поворотах всеми рессорами кровати, а
рассохшийся фургон содрогался на каждой кочке. Некто, облаченный в доспехи
римского воина, шел по Иудейской долине и вел коня под уздцы. Размытая
дождями глина прилипала к его котурнам, и он скользил вместе с конем,
утерявшим в пути подкову.
- Кому-то, воистину, на счастье. - Промолвил Воин, поглядывая на
преградившее дорогу дерево.
- Римляне борются с болотами, высаживая магические эвкалипты, -
вполголоса произнес он, - а тут, видно, потрудились разбойники.
Укрывшись плащом от декабрьского дождя, воин уверенно подошел к дереву,
намереваясь освободить себе путь.
Раздвигая кусты, стараясь быть незамеченной, скользнула вдоль повозки
женщина. Она заглянула в щель фургона и тут же отпрянула. Ей было довольно
и этого мимолетного взгляда, чтобы понять, что на соломе из скорбных и
строгих колючек, вповалку лежали поверженные демоны.
Сделав над собою усилие, женщина снова заглянула внутрь повозки. Она с
мистическим ужасом всматривалась в лица жертв.
Все они были близнецы. Ни единого различия. Только шрамы, только рубцы,
только раны на них разнились.
Женщина сняла капюшон. Ее лицо отличалось от тех, что застыли в
повозке, лишь едва уловимым румянцем, да живым блеском измученных глаз.
Потупив взгляд, она смотрела себе под ноги, где в липкой жиже застряла
одним углом карта. Скорее механично, чем от любопытства, она подняла
карту. И опять, в который раз за сегодняшний день, она была поражена. Это
была карта из уже известной ей колоды. Той самой колоды Карт Таро, которую
просыпал на ее пути некий бесполый субъект, с замашками Сорбонского жлоба.
Видно, подумала она, он временно состоял в попутчиках воина.
Карта отозвалась ей немедленно. Она смыла прежнее изображение, и явила
на своих полях маленькую девочку, стоящую у притворенных ворот. Карта не
только отозвалась, она впустила Лику в себя. И Лика смогла убедиться, что
ворота эти были не заперты. Но самой девочке предстояло еще увидеть это.
А, увидев, что вход не на запоре, толкнуть от себя ворота. Толкнуть ворота
и выйти в тот мир, что страшил эту маленькую девочку.
Лика робко надавила на створки ворот, края которых уходили за пределы
карты, - туда, где продолжалось действие в Иудейской долине; где воин
Морфий склонился над спиленным кем-то деревом.
Створки ворот, заскрипев давно несмазанными петлями, поддались ее воле.
И карта обернулась зеркальной своей рубашкой к Лике.