"Михаил Юрьевич Лермонтов. Примечания к прозаическим произведениям " - читать интересную книгу автора

Печорина ("Да! такова была моя участь с самого детства") перенесена сюда
прямо из драмы "Два брата".
Белинский писал о "Княжне Мери": "Эта повесть разнообразнее и богаче
всех других своим содержанием, но зато далеко уступает им в художественности
формы. Характеры ее или очерки или силуэты, и только разве один - портрет.
Но что составляет ее недостаток, то же самое есть и ее достоинство, и
наоборот" (Белинский, ИАН, т. 4, 1954, стр. 227). Во второй статье Белинский
остановился на этом вопросе подробнее: ""Княжна Мери" менее удовлетворяет в
смысле объективной художественности. Решая слишком близкие сердцу своему
вопросы, автор не совсем успел освободиться от них и, так сказать, нередко в
них путался; но это дает повести новый интерес и новую прелесть, как
самый животрепещущий вопрос современности, для удовлетворительного решения
которого нужен был великий перелом в жизни автора" (Белинский, ИАН, т. 5,
1954, стр. 453). Под "самым животрепещущим вопросом современности",
постановку которого увидел Белинский в "Княжне Мери", он разумел, очевидно,
вопрос об условиях русской общественной и политической жизни.
Грушницкий и доктор Вернер, как указывали еще современники, "списаны"
Лермонтовым с действительных лиц. Н. М. Сатин писал: "Те, которые были в
1837 году в Пятигорске, вероятно, давно узнали и княжну Мери и Грушницкого и
особенно доктора Вернера" (сборник "Почин", 1895, стр. 239). Прототип
доктора Вернера несомненен: это доктор Майер, служивший на Кавказе (см.
"Русск. архив", 1883, № 5, стр. 177-180; "Мир божий", 1900, № 12, стр.
230-239; "Лит. наследство", т. 45-46, 1948, стр. 473-496). Что касается
Грушницкого, то мнения расходятся: одни видят в нем портрет Н. П.
Колюбакина, другие - будущего убийцы Лермонтова Н. С. Мартынова. Н. П.
Колюбакин был сослан на Кавказ рядовым в Нижегородский драгунский полк;
будучи приятелем Марлинского, он вел себя несколько в духе его героев (см.:
В. Потто. История 44-го драгунского Нижегородского полка, т. IV. СПб., 1894,
стр. 59-60; "Истор. вестник", 1894, № 11 - воспоминания А. А. Колюбакиной;
"Русск. архив", 1874, кн. 2, стлб. 955). В Вере Лиговской одни видят В. А.
Лопухину, другие - Н. С. Мартынову, сестру убийцы Лермонтова (см.: Материалы
для истории Тамбовского, Пензенского и Саратовского дворянства. 1904, А. Н.
Нарцов, стр. 177, Приложения; "Русск. обозрение", 1898, кн. 1, стр.
315-316). На самом деле все это, конечно, лица собирательные, не
"списанные", а созданные на основе наблюдений над действительностью.
Лермонтов цитирует в "Княжне Мери" стихи из посвящения к "Евгению
Онегину" Пушкина; но кроме этой цитаты, в "Княжне Мери" есть еще одна
скрытая цитата из "Евгения Онегина". В записи от 15 июня Печорин
рассказывает, как он ночью спускался с балкона Веры и увидел через окно
сидящую на постели Мери: "...перед нею на столике была раскрыта книга, но
глаза ее, неподвижные и полные неизъяснимой грусти, казалось, в сотый раз
пробегали одну и ту же страницу, тогда как мысли ее были далеко". В рукописи
был намечен следующий вариант этого места: "перед нею на столике была
раскрыта книга, но ее взор, томный и неподвижный, казалось,
Между печатными строками
Читал"
Это цитата из VIII главы "Евгения Онегина" (строфа XXXVI):

Он меж печатными строками
Читал духовными глазами