"К.Н.Леонтьев. В своем краю " - читать интересную книгу автора

очень сильно. Самый вздох, с которым он, опускаясь сейчас на скамью заднего
крыльца, раскрыл свою любимую книгу - разве это вздох настоящего страдальца?
Нет! настоящему страдальцу впопыхах и вздохнуть нет времени; настоящий
страдалец - тот, чье достоинство рушится в прах в озлобленной, сухой и
суетной борьбе! Крик тому наедине с самим собою, скрежет зубами, а не вздох
с раздумьем и глубиной! Посмотрите на дядю - торопился ли он когда?
Посмотрите, какой он удобный, опрятный, смирный. Едва встал, сейчас помылся,
выбрился и пригладился: хохолок фамильный, рудневский, кверху - это значит
достоинство; виски вперед - означает любезность; сюртук коричневый надел, в
зеркало старинное посмотрелся, и лицо не стало грустнее от того, что
"фик-фок на крив бок!" Ничуть не бывало! Еще ободрился, как увидел себя;
ободрился, взял трубку и вышел к старосте, и затвердили одно и то же на
целый час.

- "А что, Тимофей, сено выкосили?" - "Выкосили". - "Выкосили, не
выкосили..." - "Даст Бог погодушку, не даст Бог погодушки..." - "Не любит
мокроты сено!" - "Беда как не любит сено мокроты". Точно это - новость какая
для них. И тут не спешат; между каждым вопросом и ответом помалчивают и
подозрительно глядят друг на друга; староста как бы невинно бороду выставил
вперед: "на, вот - я весь тут чист и свят перед тобой!" А дядя курит трубку.

Уйдет староста; дядя по биркам считает или на работы смотреть пойдет;
или табак сам себе растирает, или сядет читать.

- Дядя! что это вы читаете - "Памятник Веры" или "Театр света"?

- "Памятник Веры" читаю.

- Ведь он на четных страницах "Памятник Веры" и на нечетных - "Дневник
Российских достопамятностей". Так вы где?

- "Памятник Веры" читаю.

- О ком?

- Преподобного отца нашего Мартиниана.

- Почитайте-ко громко - я послушаю. Что он делал, Мартиниан. Посмотрим.

"Святый Мартиниан с осьмнадцати лет водворился в пустыне близ города
Кесарии Палестинския. Во всем городе чудились пустынническому житию молодого
и прекрасного юноши. Одна прелестница потщеславилась перед мерзкими
подругами своими, что она искусит и преодолеет его воздержность. С сим
дьявольским намерением в один дождливый вечер прибежала к пещере в рубище,
но с узлом нарядного платья, и жалостно возопила к пустыннику: "Праведниче
Божий! спаси меня; я сбилась с дороги, не знаю теперь, куда идти; не отдай
меня на растерзание зверям". Пустынник должен был дать ей у себя пристанище.
Передняя пещера была предоставлена ей в ночлег, а внутренняя осталась для
хозяина. Ангел сатанин начал тревожить мысли возненавидевшего м!р. Пустынник
на самом рассвете хотел бежать от соблазнительного предмета, но вдруг увидел