"К.Н.Леонтьев. Египетский голубь" - читать интересную книгу автора

поступок, но ведь согласитесь, что он неправилен!

- Я, конечно, не искал формальной правильности, поступая так, - отвечал
я. - Я нахожу, что по чести русской я поступил правильно, проучив этого
негодяя... Я прошу помнить, что он сказал мне (или вернее сказал не мне, а
русскому): "извольте выйти вон и чтобы нога ваша не была более на пороге
нашей канцелярии..." Разве можно было не ударить его?

- Что эти господа нестерпимы, в этом нет никакого сомнения, - сказал
поверенный в делах и отпустил меня.

Я был свободен в эту минуту и пошел тотчас же к той самой русской даме,
жене драгомана, к которой мадам Антониади ходила с визитом. Я думал, что я
застану ее там, однако, нет: ее уже там не было. Но я застал там вестового и
Блуменфельда. Они оба у X. бывали очень часто.

Разговор у них шел о посторонних предметах, совсем не о том, что меня
интересовало в эту минуту. Дверь из гостиной в нижнем этаже была растворена
прямо в сад, и за этою дверью была видна та широкая и чистая дорожка, по
которой она, вероятно, только что ушла. Но никто не упоминал об ней ни
слова!..

Говорили о том, что надо ждать со дня на день нового посла и об его
прежних дипломатических успехах; еще о том, как ловко острит по-французски
один русский генерал. Недавно он гулял по набережной, и большая светящаяся
муха села на его густую и красивую рыжую бороду. Одна перотка (она сильно
румянилась), встретив его, сказала: "Mon general, vous portez un phare dans
votre barbe!" - "Pourvu, madame, que je n'en aie pas sur la figure (du
fard)", - отвечал генерал.

Я сам очень любил остроты этого генерала; но теперь я все ждал иной
беседы... Потом рассказали, как директор оттоманского банка запретил своей
молодой жене знакомиться без его разрешения с новыми неизвестными ему лицами
и что она, повинуясь ему, не позволила кому-то представить себе
португальского посланника, а когда испанский посланник вызвал за это мужа на
дуэль, то директор банка (человек, впрочем, исполненный энергии и храбрости)
нашел, что жена его виновата тем, что не умела различить представителя
европейской державы от здешних банабаков... и воскликнул даже: "Ma femme
n'est apres tout qu'une jeune fille!" И они помирились.

Я обрадовался этому слову "банабак"... Я думал: вот кто-нибудь из них
скажет: "А как вы находите жену банабака Антониади, которая сегодня была у
вас с визитом?" Сам я с не совсем уже чистою совестью не хотел спросить об
этом. Но никто не упомянул о ней. Так прошло около часа. Вдруг на дорожке
против дверей показалась наша молодая, но вовсе не красивая и тихо надменная
советница. Она шла не спеша своею спокойною и прекрасною походкой. Хозяйка
дома вышла к ней навстречу.

Они поздоровались и пришли вместе. Мы все встретили их на балконе.
Советница, ответив нам всем едва заметным движением головы, больше снизу