"К.Н.Леонтьев. Египетский голубь" - читать интересную книгу автора

сын и что посланник принимает теперь на пароход поверенного в делах и
будущих подчиненных своих, но, вероятно, скоро будет на берег... Я говорил
все это терпеливо и вежливым голосом, но глядел на девочку очень сухо и
внушительно, чтоб отнять у нее охоту обращаться еще раз ко мне.

Мать заметила эту досаду и, улыбнувшись, сказала дочери по-гречески:
"Не надоедай своими вопросами".

Освободившись на минуту от докучного ребенка, я начал так:

- О Востоке надо или говорить много и основательно, или отделываться
такими фразами, что природа хороша, что все это очень оригинально, но что
общества здесь нет...

Я хотел развить мою мысль дальше, но за спиной моей и очень близко
раздался голос вставшего со своего места мужа:

- Вы называете это фразами? Но ведь это истины о Востоке... Почему же
вы называете это фразами?

Я не заметил, как он приблизился, и чуть не вздрогнул от этой
неприятной неожиданности.

Он, улыбаясь немного, щипал одною рукой свои чорные, длинные и
смолистые бакенбарды...

Одну секунду от новой и мгновенной досады я не знал, что отвечать, но
тотчас же справился с собой и сказал:

- Да, я считаю это фразами, потому что все это говорится без мысли и
безо всякого живого, личного чувства. Слышат это друг от друга; вкуса мало;
идеалы жизни ложные, какие-то парижские...

- Почему же парижские, - возразил муж. - Люди и сами могут судить. А
если жители Парижа делают верныe замечания, почему же отвергать истину по
предубеждению...

- Что такое истина? - спросил я, как Пилат, не найдя на первую минуту
ничего лучшего (мне хотелось отвечать ему дерзко и грубо, хотелось сказать,
как сказал недавно еще при целом обществе, очень высоком, один из наших
консулов, человек очень горячий по характеру: "Кто ж ездит в Париж теперь?
Разве какие-нибудь свиньи?" Но, конечно, я воздержался.)...

- Во всем сомнения? Пирронизм?! - с легким и почти насмешливым поклоном
заметил хиосский торговец и, прекращая спор, прибавил, глядя в сторону
"Тамани":

- Вот, кажется, посланник съезжает на берег...

Все глаза (кроме моих) опять устремились на синие и тихие воды