"Вирус" - читать интересную книгу автора (Сам-Самойлов Ю. Е.)

ГЛАВА 7

— Что у вас с бухгалтершей? Она в шоке.

— Ничего особенного. Но достала до печени. Включает компьютер в дальнюю розетку, в ближнюю радиоприемник втыкает, любит видите ли музыку слушать, а когда работает, на стуле вертится. Ну пришел, перематерился мысленно, не выражаться же перед женщиной матом? Раскрутил провод с ножки стула, да компьютер подальше под стол засунул. А что случилось?

— Ничего. Почту сделали?

— Сервер почему-то зависает. Перепроверяем.

— Побыстрее, пожалуйста. Работа стоит.

— Ясен пень. Можно идти?

— Да.

Темная, пыльная комнатушка, с паутиной по углам. Грязный, земляной пол. Ни окон, ни дверей, полная комната огурцов… Народный эпос. Огурец. Я. Большой, желтый, волосатый. Лезут же в голову дурные мысли. Завтра с утра попытаются съесть. В очередной раз. Обращения к разуму и гуманизму девственниц-охотниц не возымели действия. Меня дорогого скушают, в прямом смысле слова, без соли и перца. Страшно? Ой-ой.

Попытался представить печальную картину. Потрошить будут, ощипывать? Кожуру обдерут, или сойдет? Варить? Жарить? В печеном виде, запекут на костре? Лучше сожрать сырым, сохраниться много полезных витаминов и микроэлементов. Но костер у дамочек есть, значит будут жарить. Выпустить кровь, достать из живота требуху, через гланды, или нижнее отверстие. Потом пустое брюшко нашпиговать печеными яблоками, вареным рисом, репчатого лука для вкуса, перец горошком, только немного и чуть-чуть лаврового листа, для запаха. Насадить несчастную тушку на толстый вертел и медленно крутить, для равномерной прожарки. Еще рекомендуется поливать слабым раствором уксуса, или белым вином, но сойдет и чистая, ключевая вода. Чтобы корочка не пригорела. Полученный продукт, положить на большое блюдо, украсить свежей зеленью в водрузить на средину стола. Марь Ивановне как вождю племени самый лакомый кусочек, остальным едокам, согласно статуса и общественного положения. Что самое лакомое?

Вскочив на ноги, внимательно себя оглядел с кулинарной точки зрения, выискивая на теле лакомый кусочек. Ребрышки? Грудинку? Шейка? Окорок? Крылышко? Бедро? На ноге мяса больше. Филейная часть? Ущипнул за зад. Да, мяса больше, сочное и полезное. Бред. Рассматриваю как синюшную, бройлерную курицу, на разделочном столе шеф-повара. Утка по Пекински. Курица-Гриль. Простите хочу филей…

Ужас. Какими занимаюсь глупостями, вместо того чтобы заняться размышлениями о благородном побеге. Нет непреодолимых преград свободной личности! Итак, память подсказывай, как правильно делать ноги из мест заключения?

Самой распространенный способ — копать подземный ход. Иногда — пилить решетки, выламывать стены, разбирать доски потолка и уходить через чердак от погони, отстреливаясь одиночными выстрелами. Взять заложника из конвоиров, потребовать машину и самолет с деньгами. Прикинуться трупом. Гениальный литературный пример — одного мужика перепутали с покойником и положив в мешок, сбросили в глубокое море с высокого утеса. Но у арестанта был самодельный нож и плавал, как рыба. Повезло товарищу. Он потом пещеру нашел с сокровищами и обидчикам жестоко отомстил. Одно слово — француз. Высокая тюремная культура. Все не как у людей…

Попробуем копать. Подошел к углу комнаты и присев на корточки, попытался разгрести плотно утоптанную землю пальцами. Через минуту сломал два ногтя, и раздосадовано плюнув в мелкую ямку, прекратил бессмысленный труд. Без подручных средств бесполезно. Лопату, ложку алюминиевую, кайло с мотыгой. Нет. Такой способ не подходит. Дурак, что ли, надрываться непосильным трудом даже во имя жизни? На земле.

Тогда пилим решетку на окне. Подошел к окну в стене и внимательно рассмотрел. В дырку с трудом пролазил кулак. За стеной щебетали птички, светило солнышко и доносилось жизнерадостное ржание Кузьмы. Веселиться перед смертью. Мужественно встречает предстоящую гибель. Молодец. Но не отвлекаемся. Нам окно и решетку не одолеть. Не пролезу. Толстые бревенчатые стены, из подручного инструмента — зубы. Попробовать погрызть? Попробовал. Невкусно. С трудом отщипнул щепку и набил полный рот трухи, пополам с опилками. Вариант неудачный. Был бы камин, то через дымоход к свободе.

Думаем дальше. Бросил случайный взгляд на безвольный рудимент. Если единорога наповал, то почему и нет? Но как? Ждем гениальную мысль, а пока изучаем пространство. Штуку оставим на крайний случай.

Ломаем потолок? Подпрыгнул вверх, но едва коснулся закопченных досок. То ли невысокого роста, то ли потолок специально высоко сделали. Продуманные тетеньки. Видать часто ловили пленников и запирали до утра. Дикари, но тюремное дело знают. Будем брать заложника. Заманить к комнату, напасть сзади. К шее нож, страшные глаза и громко орать. Пугать народ необузданным гневом. Террорист. Всех убью! Марь Ивановну сюда! Свободу пленнику, или конвоир погибнет, вместе со мной. Терять нечего, кроме жизни и кандалов! Красиво сказал. Основательно прокашлялся и подойдя к запертой двери вежливо постучал. На улице, что-то упало и недовольный, заспанный голос грубо выругался.

— Извините гражданин начальник, мне бы выйти.

— Свободен.

— Мне по маленькому.

— Не положено.

— Но я хочу.

— Мочись в угол. В парашу.

— Нарушаете гигиену! — Возмутился беспределу, забарабанив ногами по толстой двери. — Не имеете права! Я не только по маленькому, но и по большому захотел.

— Терпи до вечера.

— Хочу кушать!

— Кабанчика накануне закалывания не кормят. Требуху чисть легче. Под ливерную колбасу. — Рассмеялась грудастая охрана, приятным женским контральто. — Терпи. Не долго мучиться. Наша Светка, безболезненно колет животных. Чик ножичком под ребра и готов. Не страдай, все там будем.

— Где именно? — Но в ответ молчание. Потерял часовой интерес к пленнику. Опять спать пошла?

Юмористка. Могильные шуточки. Черный юмор палача. Оптимизм снизился, но давление в организме повысилось. Теперь действительно захотелось отлить. Шутки — шутками, но спасаться нужно. А то действительно — чик по горлу и на фарш. Толком не пожил, не познал, не испытал, а смерть вот она. Вечер, ночь и утро стрелецкой казни. Выхода нет, счастья нет и жалко умирать не целованным, не понятым. Подвига не совершил, дерево не посадил, дом не построил. Какой след оставлю на земле, кроме кучки дерьма в углу камеры? Во имя чего жил, страдал, мучился? Пришел без смысла жизни и уйду в никуда — туда? Нет, не может быть. Каждая тварь для чего-то живет, мычит, чирикает, тем более разумное существо как я. Не зря же сварганили в кастрюле Создатели-Демиурги.

Где делаем отхожее место? Что есть параша? Проводим параллель, применяем логику. Если спрашивал, то и намек на парашу получил. Очередная великолепная мысль. Нагадим гадам перед дверью. Хоть немного, но испортим охотникам-каннибалам праздник живота. Входит вооруженный конвой и босой ногой в лужу… Еще смешнее — поскальзывается на мерзкой, зловонной кучке и падает навзничь. Делаю ноги в руки и убегаю. Призрачная идея, но шанс смотаться есть.

Не эстетично, не красиво, мелко, подло, но мне можно, я же не герой женского, авантюрного романа, где горбоносый красавец, поступает исключительно благородно, высокохудожественно заманивая в коварные объятья простушку-аристократку, для дальнейшего траханья и бабаханья. Манеры разные — да цель одна. Только одним — позор и отставка, а другим что пожелают и многократно. Одни бабочку — шмяк-шмяк, другие мимо — прыг-прыг. Несправедливо.

Природная скромность и деликатность не позволила выполнить задуманную, коварную идею. Тяжело вздохнув, отошел в угол и выполнил мокрое дело в дырку на полу. Под землей раздался недовольный писк, перемежаемый матом. В буквальном смысле слова.

— Что за мат, его народ мат?! — Испуганно отскочив в сторону, прикрыл орудие преступления, проклиная беспечность. Одни от рудимента неприятности. Как воспользуюсь — гадости льются струей. Желтой. Теперь понятно, откуда возникло выражение — желтая пресса. Один источник.

— Извините, нечаянно. — Негромко пробормотал, обращаясь к дырке, но ругань не прекращалась, набирала обороты.

— За нечаянно — бьют отчаянно. Неужели тяжело понять, мат его ети, что дырки сами по себе, в земле не возникают? — Из земли показалась мокрая, ушастая голова неведомого, серо-полосатого существа. — Что кто-то трудился, делал уютную нору для проживания, не щадя лап, зубов? Неужели в тупую голову не приходит простая, ясная мысль, — вначале подумай, потом делай.

— Но…

— Какие к мату, но?! — Животное выбралось из дырки и принялось энергично отряхиваться, разбрызгивая воду по камере. — Спрашивать надо предварительно. Стучать, звонить.

— А что должен спрашивать? — Попытался оправдаться, с интересом разглядывая животное. Громкий голос, принадлежал небольшому зверьку, своей высотой едва достигая моего колена, да и то на задних лапах, вместе с ушами. Пожал плечами. — Дыра — дырой, дверей нет. Конвойный сказал, в углу параша.

— Если б сказали, мат тебя за ноги, что в углу запасной выход, стал глупым лбом в стену ломиться?

— Но там дверей нет. — Резонно возразил, чем вызвал новый приступ ярости.

— Мозгов у тебя нет. Математик. — Отряхнув хвост, существо подошло к своей дырке и грустно заглянула внутрь. — Блин, придется до утра ждать, когда просохнет. Припасы подмокнут… подстилку менять. Работы наделал, мат всем по очереди…

— Никто не застрахован от ошибок. Извините, если мои слова принесут облегчение. Давайте чем ни будь помогу…

— Уже помог. — Существо вздохнуло, почесав серое брюшко. — Каждый раз, одно и то же, как новый постоялец, хоть мат его, ориентацию меняй и прописку…

— Часто новые постояльцы?

— Ты третий, как живу. — Немного подсохнув, существо подобрело. — Тоже на мат, жаркое?

— Ага. До утра жить осталось.

— Страдалец. Зовут-то как?

— Василий. Кастрюлькин.

— А меня — Крыся. Мышь Серая. Но большая. Некоторые товарищи не врубаются и обзывают крысой. Учти Вася, — фамильярности не люблю. Могу и за ногу, мат ей, укусить. Понял?

— Вопросов нет. Кроме одного, почему ты через слово употребляешь странное слово — мат? Заклинание, магия?

— Для связки слов. — Гордо объяснил грызун. — Голова небольшая ну и соответственно словарный запас маленький, да и народ больше пугается, когда матерные слова употребляю через фразу.

— Мудро. — Согласился и присел рядом с Крысей. Мышь удивленно взглянула и показала острые зубки. Зная что в определенных ситуациях, обнаженные зубы означают приветливость и радость, улыбнулся в ответ.

— Странно… А ты не боишься?

— Зачем? Плохого не делаю, за случайность извинился. Из-за мелкого недоразумения воевать? Мы же разумные существа?

— Резонно. — Согласилась Крыся. — А охотницы визжат и пугаются. Бояться.

— Бояться — значит уважают. — Подсластил пилюлю. — Авторитет, не от размера туловища зависит, а от харизмы и силы воли характера.

— Прав. — Крыся гордо приосанилась. — Пусть я маленькое, но очень отважное существо. Знаешь что про нас говорят? Не загоняй Крысу в угол, дай шанс убежать. Иначе тебе же хуже будет.

— А что будет?

— Что будет, то и будет. — Зверек неожиданно засуетился, скрывая смущение и оглядываясь по сторонам. — Прыгну, например…

— Сильно. — Согласился с животным. — Страшный приемчик, на днях прыгнул. Завалил врага насмерть. Немного пострадал, но фигня? А почему в норе живешь, как будто скрываешься? Предпочитаешь одиночество?

— Приходиться. Из-за необузданного нрава. Мат его. — Мышь продолжала суетиться, оглядываясь по сторонам. — Страшна в гневе.

— Слушай Крыся, не поможешь сбежать отсюда? Тебя охотницы бояться, и быть съеденным не очень хочется. Помоги, должен буду.

— Как ты можешь помочь? Гол как сокол.

— Отработаю. Совет полезный дам. Новый домик помогу построить.

— Чтобы пришел очередной мутак и залил новую квартиру?

— А мы домик в другом месте построим. Под кустиком, или деревом. На воле. Свежий воздух, природа.

— Соображаешь что говоришь? — Крыся часто-часто запыхтела, изображая смех. — Здесь в камере, раз в полгода норку затапливают, а на улице? Куда идет мат ети, озабоченный страдалец? Подальше с чужих глаз, под густые кусты. Никаких сил не хватит, воду отчерпывать. Мат его за ногу.

— А если построить домик на дереве? Применить так сказать, нетрадиционный выход из положения?

— Ну ты придумал… Мат и шах, через колено. Как туда залазить? Припасы затаскивать? Орехи, ягоды, крошки со стола охотниц? Не… полный бред.

— Ничего подобного. — Не согласился с грызуном. — Лапки проворные, коготки острые. Чик-чик и там. Запасы будешь носить во рту. На высоком дереве жить. Красивый пейзаж из гнезда. Врагов нет, охотницы бояться. Живи, как сыр в масле катайся. Хочешь, поселись в нормальном доме у охотниц. Еще лучше. С твоей харизмой, быстро вождем племени станешь. Будешь диктатором. Тираном. Дамочки будут на коленках ползать и самые лучшие кусочки еды приносить.

— Хорошо глупую ерунду предлагать, когда дело, не касается личного тела…

— Но говорил, что охотницы бояться. Крыся — Женский кошмар. О чем мечтать?. Все в твоей воли.

— Не совсем… — Крыся воровато оглянулась по сторонам, и приподняв мордочку прошептала. — Я… как сказать… не совсем крыса…

— Мутант?

— Зачем? Нормальное животное. Но… мат ему… немного маскируюсь… Суслик я, если что-то говорит…

— Ну и? Какая разница? Как зверя не назови, если морда внушает страх, любой поймет кто хищник на самом деле…

— Не скажи. — Крыся помахал лапкой перед носом, хитро прищурившись. — Внешний имидж важнее внутренней сути. Создал грозный образ хищника и поддерживай уважение окружающих, а по-другому нельзя, тяжелее. Если узнают, кто перед носом на самом деле, авторитет упадет и морду начистят. Поэтому и приходиться скрываться в норке, изредка показываясь в чужом обществе. Поддерживаем созданный мат себе — тебе, образ.

— Тяжело?

— Естественно. — Крыся вздохнула. — Балансировать на грани шизофрении, скрывая под ужасной маской зверя, истинную, нежную суть скромного грызуна. Показывать зубы, когда хочется улыбнуться. Грозно рычать, когда лучше благоразумно убежать. Постоянно путаю, кто на самом деле. Злая крыса, или доверчивая мышка? Необходимо что-то предпринимать, но что именно, не знаю. Немного и крыша окончательно съедет набок. Етит мат всем и всегда.

— Воспользуйся советом, смени обстановку, норку, жизнь, будь тем кто ты есть на самом деле…

— Ага и погибнуть в чужом желудке как ты? Оматерел совсем? За дуру, мат мой, держишь?

— Послушай, если представитель породы мышиных, почему не стать летучей мышью? — Осененный идеей предложил Крысе. — Кто поймает в небесах? Хищников нет.

— А стервятники, орлы, коршуны?

— Веди ночной образ жизни. Днем спишь, ночью за орехами, крошками, плодами — овощами. Красота. Спи в пещере вверх ногами, на потолке и никто не обос… извини, обольет. Почет, уважение страх.

— Точно?

— Конечно! — С энтузиазмом воскликнул, ясно представляя в голове будущую жизнь летающей мыши. — И главное никаких забот. Пещер полно, рыть норки нет нужды, знай пари как птица в ночном небе. Звездочки, врагов нет, прохладный ветер в морду. Кстати, бояться и уважать будут не меньше чем сейчас, изображая крысу. Загадочное пугает обывателя и настораживает.

— Но не перьев, ни крыльев. — Крыся грустно показал розовые лапки. — А как ночью искать пищу? Идея хорошая, но невыполнимая.

— Зачем есть траву, когда можно питаться мошкарой? Мухи питательнее. Будешь пользоваться для ловли инфразвуком, ушами то есть. Станешь не грызуном, а мелким хищником. Главное поверить в мечту, а летать и без перьев можно. Врут поэты, что рожденный ползать, летать не может. Как взглянуть. Летающие змеи есть? Есть. Кто нибудь видел ползающую ворону, курицу? Страуса? То-то же. Поставить цель, определить задачу и верить. Верить безгранично, что однажды утром, взлетишь. Пусть плохо, неумело, но сам. Что мешает? Ничего. Что сдерживает? Лишь инертность и лень. Все в наших руках и лапах. Главное сильно пожелать стать другим и станешь.

— Но как? И прыгать не умею.

— Не можешь — научим, не хочешь — заставим. — Вскочил на ноги. — Была хоть раз над землей? На краю обрыва стояла?

— Только на краю норки.

— Тогда иди сюда. — Протянул руки и осторожно поднял Крысю на уровень плеч. Мышь испуганно дернулась и зажмурила глаза. — Ни боись, крепко держу. Приоткрой глаза, оглянись по сторонам.

— Страшно.

— Страшно в первый раз, но потом и приятно бывает. Чувствуешь, как кровь закипела в теле?

— Ага. Как бы не обделаться. — Глубоко вздохнув, Крыся приоткрыла глаза и осторожно огляделась по сторонам. — Красиво…

— Вниз погляди. Только осторожно.

— Почему?

— Как бы не вытошнило. Летчиками, космонавтами и моряками сразу не становятся. Организму привычка нужна. Ежедневные тренировки. Ну? Переводи взгляд вниз. Нравиться?

— Мат ее ети, какая я высокая и большая!

— Голова не кружится?

— Нормально.

— Тогда продолжаем испытания. Отправляем в свободный полет. Немного взлетим выше, согласен?

— Валяй.

— Полетели. — И аккуратно подбросил Крысю вверх, под потолок. Суслик заверещала от страха и неожиданности, но глаза не зажмурила. Ловко поймал у самой земли и осторожно поставил на пол. — Ну как? Жива Крыся?

— Мат перемат, в бога душу мат. — Восторженно перематерилась Крыся. — Ну Вася, ну спасибо, дал мечту. По гроб жизни обязана. Согласна стать летающей крысой. Что необходимо предпринять?

— Тренируйся ежедневно. Попытайся постоянно прыгать на месте вверх, с невысоких холмиков, Развивай грудные мышцы, выращивай перепонки на пальцах. Несколько сотен лет, пару десятков поколений и твои далекие правнуки будут парить в небе не хуже гордых орлов.

— А я? — Растерялась Крыся. — Самостоятельно полета не дождусь? Летать не буду? Умру ползающей и несчастной?

— Потомки оценят подвиг великого предка, прославят в мифах, сказках. Будет вечная память и заслуженная слава.

— И все?

— Разве мало? За меньшую известность, люди готовы не только личную жизнь отдать, но и чужую. Сверкнуть звездой на день, час, минуту, мгновение. Мелькнуть в новостях и спокойно сдохнуть в грязной канаве, выполнив заветную мечту. Я был известен! Меня Колю Пупкина, Билла Факина, Мадонну Затрахину, Марадонну Футбольного, Буратину Деревянного, узнал весь мир! Я звезда, был среди звезд! Весь мир под ногами, макушка в облаках и лавровых венках! Что ради го только не делают. Убиваю, грабят, показывают язык, задницу, передницу миру. Не важно каким местом, но попасть в светские хроники и скандальную историю. И по барабану, заслуженная слава, заработанная, ворованная, чужая, купленная. Никто разбираться не будет, только уважения прибавит.

— Но и так известна, популярна. Народ боится, уважает. Я думала, что получу здесь, сейчас и лично. На какой мат, посмертная слава? Мало ли что будут говорить неблагодарные потомки, хочу пожинать орешки.

— Извини, но лучшего предложить не могу. Правда есть другой вариант. Попроще. Стать водяной крысой. Тогда будешь всю жизнь мокрая, сырая. Никто не обмочит. Плавай, ныряй в удовольствие. Рыбу любишь?

— Не пробовала.

— Попробуешь. На крайний случай, будешь питаться водорослями.

— Да плаваю как топор, мат ему.

— Не переживай, постепенно научишься.

— И жить простуженной, в соплях и с радикулитом? Оматерел? — Крыся возмущенно подпрыгнула на месте. — Ждать когда вырастет плоский хвост, жабры и плавники вместо лап? Пусть моими страданиями воспользуются потомки, через двести поколений? Не жирно будет?

— Плавать быстрее научишься, но нужно подождать. Без труда не вытащишь рыбку из пруда. — Развел с сожалением руками. — Быстро только кошки размножаются, да блохи заводятся. Кстати в воде их не будет. Преимущество.

— Идеи хорошие, но нудные и долгие. Не дело подземного грызуна, долго перестраиваться. Разик живу и тратить краткую судьбу во имя будущих поколений нужды не вижу. Лучше раз в полгода ходить сырой, но остальное время заниматься привычными, любимыми делами. Спасибо за удовольствие полета. Будет что соседкам рассказать. — Крыся подошла к краю норки и брезгливо заглянув внутрь, полезла под землю, презрительно бросив через плечо. — Прощай мечтатель.

— Эээ… Крыся, как же договоренности? — Растерялся, глядя, как суслик скрывается в норе. — Ты же обещала помочь? Подожди, давай что ни будь придумаем.

— Некогда дурью маяться. Прибираться пора. Подстилку сушить, припасы готовить — Донеслось из-под земли. — Фу… мат его, вонь то какая… Что ж вы челевяки нектаром не писаете, как пчелки? Мумие для организма очень полезно при простудах и…

— Стой Крыся! Помоги пожалуйста! — Крикнул в отчаянии, подбегая к норе. Но тишина была ответом, лишь где-то вдали доносилось неясное бурчание матерящейся крысы. — Учти, грызун, выдам твои тайны и охотницы бояться перестанут! Пожнешь плоды неблагодарный сурок!

— Кто поверит бутерброду, перед обедом? — Хихикнула под землей Крыся. — У охотниц страх перед мышами от рождения, а не большого ума. Прощай, завтра в моем желудке встретимся. Страсть как обожаю прожаренные косточки…

— Ну и живи как крыса. Мечту давал, надежду изменить жизнь, а ты… Тьфу на тебя дура серая. — Раздосадованный черной неблагодарностью, плюнув в дыру. — Потом не жалей о предоставленном шансе. Не мечтаешь стать великим, пользуйся крошками с барского стола.

Но, то ли Крыся увлеклась уборкой, то ли уползла в другую нору, где посуше, ответа не получил. Не больно и хотелось, но шансов спастись не прибавилось. Будем размышлять о бренности мира и готовиться достойно встретить смерть. Кстати, почему как дурак, боюсь умереть, я же не знаю? Да похоже никто не знает и с чем потребляют. Мне ли, не обремененному пониманием смысла жизни грузиться тем, что не будет? Порассуждаем о смерти. Есть ли она, или переход в другое состояние духа, материи и разума? Никто не знает и память не подсказывает. Сведений нет. Попробуем плясать от начала. Что помню, из того что помню?. Где начало мироощущения?

Выбрав место в темнице почище и посуше, присел у пыльной стены в позе индийского цветка и стал мысленно вещать, глаголить и размышлять. Дело было вечером, делать было нечего. Зря сел на голую землю. Простыну. Заболею. Но мне ли, размышляющего последнюю ночь о вечном, бояться мелких проблем? Простатитом больше, простатитом меньше, главное не заполучить геморрой. Скучная болезнь. Не самому поглядеть, ни другим показать…

Итак. Книга начал. Библио в комиксах и картинках. Вольное изложение — фривольное понимание, по молодости, глупости, незнанию.

Сидел мужик и чесал репу. Было ему скучно, потому что много знал. А знал мужик печальную истину, чтобы не сотворил, все имеет начало и конец, кроме него — великого, могучего, мудрого и вечного. Все пройдет, ничто не вечно под ним. Он был всегда. Казалось, или знал? Черт знает. Печки нет, от какой сплясать, да и забыл за миллиарды лет куда танцевать. Времени нет, ни верха, ни низа, куда не кинешь взгляд — пустой горизонт. И тишина…

Сидел как дурак в темноте, тоске, паря как капля жидкости в невесомости. А потом осенила случайная мысль. Был ли сигнал из параллельной вселенной, или мысль возникла спонтанно, из ниоткуда? Неизвестно. Но зная о законе сохранении энергии, стоит предположить, что товарищ, породил мысль самостоятельно. Совершил был первый акт творения за долгую вечность. Что подтверждает теорию об идейном устройстве мира. Материя, как не тяжело признать коммунистам — вторична. Вначале неосознанное желание, потом мысль, а дальше всех послать на три — пять букв, пониже, поглубже…

Что же за желание? Если народ по образу и подобию — ответы напрашиваются сами собой. Скука, тоска одиночества, жажда славы, известности. Зачем понадобились людишки и прочая живность? Как говорит основная версия — чтобы блюли придуманный закон, почитали, и закончив земное бытие присоединились к дорогому, на небо, где продолжали бы славить, любить и лелеять, вознося аллилуй. Ничто человеческое товарищу не чуждо? Где находились и вернемся?

Тогда причем смерть? Переход из одного состояния в другое и всего-то дел. Из газообразного в жидкое, потом в твердое, деревянное? Смерти нет, ребята! Откуда пришли — туда и вернемся. Вперед к истокам. Одному в яйцо, другому в капусту, а мне любимому — в кастрюлю. До момента как начал соображать, ничего не чувствовал и лишь когда стало жарко, потом душно, осознал кто, есть и где. Вывод? Был бы не соображающим дураком, фиг знал что живу. Не знал что живу, откуда узнал что умру? Из нирваны вышли — в нее и вернемся. Хара-Кришна, Хара-Рама, Кама-Сутра…

Не заметил, как уплыл в глубокий сон. Среди ночи кто-то истошно заорал, но раздался смачный шлепок, по чьей-то физиономии, и опять замерло в звенящей тишине до рассвета. Снились кошмары, но что именно не разобрал. То ли меня — все подряд, то ли я — всех по очереди? Гражданка с авоськами, вы крайняя! Пенсионеры! Соблюдайте общественный порядок! А вас дамочка, не обслужу, мне после обеда товар принимать. Хр-р-р…