"Вирус" - читать интересную книгу автора (Сам-Самойлов Ю. Е.)

ГЛАВА 3

— Предлагаю взбодриться. Кому чего?

— Испить чашечку пыли с бразильских дорог?

— Кому не нравится кофе, может наслаждаться отваром из грузинских веников.

— Сливки есть?

— Не развращай организм лакомствами, пей, что на халяву дают. С тебя девять ложечек кофе, после получки. Помнишь?

— С тобой забудешь…

— Замолчи, пожалуйста. Не разрывай стенаниями мою нежную душу. — Попросил Пегасенка, бережно опустив его на землю. — Слезами горю не поможешь. Мы с тобой в одинаковом положении, есть хотел — иди пасись.

— А кто мне траву будет пережевывать?

— Сам жуй, не маленький. — Строго приказал и осекся. Как раз и маленький. Недавно из яйца. Собрат по несчастью. Изгой. Как и я. — Кстати, не меньше твоего хочу есть. А почему именно траву необходимо есть?

— Не знаю, но что-то подсказывает — именно траву, или фрукты с овощами. — Объяснил Пегасенок, ловко ковыляя на слабых копытах к большому зеленому кусту, обвешанного желтыми плодами. — С куста можно жевать фрукты. Полезно. Бананы будешь?

— Мне можно?

— Ты же папаша, не я. — Пожал плечами Пегасенок, срывая желтый продолговатый плод. — Как думаю — жрать можно все подряд, когда голоден, а когда сыт, достаточно пробовать. Полезно — что в рот полезло. Угощайся родитель.

— Сколько раз объяснять, я не твой родитель.

— Кто спас — тот и родитель. — Не согласился Пегасенок, ловко проглатывая неочищенный банан. — Закон цивилизованного общества — главное не рожать, а воспитывать.

— Слушай, откуда все знаешь? — Поинтересовался у ребенка, подходя к зеленому кусту с желтыми плодами. — Ладно я — гумункулус в кастрюле рожденный, но ты — рожден как положено, родителем.

— Когда в яйце находился, все слышал и самостоятельно обучался. Давно бы выбрался, но ты же слышал, что папашка сказал? Всех уродов в пропасть. Сбрасывать на дно самого глубокого ущелья. Прикинул в голове. На фиг помирать молодым? К тебе за подмогой бросился. Шанс спастись — маленький, худенький, но был. Не ошибся. Ты кушай, кушай Папа — Челевяк.

— Не червяк, а Вася. — Обиженно поправил ребенка, откусывая желтый плод вместе с кожурой. Банан оказался вкуснее пучка травы, но нам бы колбасы жаренной, с яичницей. Строго добавил. — И запомни малолетний мутант, кто спас, к тому необходимо относиться с должным почтением и уважением.

— Хорошо Папа Вася, только не лезь в бутылку. — Согласился Пегасенок, проглатывая плод за плодом. — Но и ты с родительской нежностью относись. Кстати мне имя нужно. Красивое.

— Придумывай. Самоопределяйся. — Внутри организма забурчало, но чувство голода отступило в сторону. Сорвал новый плод, но действовал мудрее, стал выедать только сердцевину банана, аккуратно отплевывая кожуру в сторону.

— Не-е-е…, не умею. Мы Пегасы умные, но с творческим воображением напряг. Не родная ипостась.

— Напрягись. Ты же мутант, а отец рассказывал про вас жуткие вещи. Больно умные. Многое знаете.

— Знать и придумывать — разные вещи. — Нравоучительно ответил Пегасенок. — Жалко что ли? Западло?

— Не выражайся хулиганским жаргоном, говори по человечески! — Автоматически сделал замечание ребенку, размышляя о поставленной задаче.

Дать имя ребенку нелегкая и тяжелая задача. Как гласит, одна мудрая истина — как корабль назовешь, так и поплывет судно, по океану жизни. Сколько примеров услужливо подсказывает память, когда из-за неудачного имени происходили личные драмы, коллективные трагедии. Вот пожалуйста, — жил старенький капитан в отставке, на пенсии. Решил под старость поучаствовать в кругосветной гонке. Построил хороший, добротный корабль и имя дал великолепное, но вмешался злой рок. Отпали две первые буквы от названия, с вывески на корме… Кранты. Писец присутствующим. Пропал корабль. Фортуна пошла зигзагами и лишь находчивость, да прирожденная смекалка пенсионера-капитана спасла часть экипажа от неминуемой гибели. Пассажиров утопло — пропасть, а одна популярная певица, сбрендила со страха, встала на нос тонущего судна и запела надрывную, печальную англосакскую песню. Ей орут доброжелатели со спасательных шлюпок: — Заткнись дура! Песня в кино будет, только через сто лет! Спасайся, пока не поздно! Не услышала, вместе с кораблем и айсбергом ушла на дно Мирового океана… Или не так в действительности? Но как? Как звали корабль — Титаник, Победа? Бог с ними, приведем другой пример, — ребенка назвали Ньютоном и что в результате? Человеку всю оставшуюся жизнь на голову падали разные предметы, пока в конце концов, не прибило насмерть здоровенным ящиком с яблоками, сброшенным с балкона завистливым соседом по научной академии. Вот и не верь после в приметы…

— Эй! Папаня! Заснул? — Неугомонный Пегасенок вывел из задумчивости. — Скоро крестить начнешь? А то наелся, теперь пить хочется.

— Имя короткое дать, или как получится?

— Пока маленький и короткое имя сойдет, но потом тоже большим, взрослым стану, а как с коротким существовать? — Пегасенок сыто икнул. — Несолидно выйдет. Мужик при бороде, с толстым брюхом, а его знакомые Петькой, да Петькой кличут. Невольно алканавтом станешь, или закукарекаешь.

— Экий ты куртуазный. — Упрекнул Пегасенка и осененный гениальной идеей, довольно улыбнулся. Куртуз-карапуз, вырастет — станет Куртуазом. Солидно, невнятно, непонятно, но красиво. — Кстати, как имя — Куртуаз?

— А что такое и с чем его едят? — Не понял Пегасенок, почесав кудрявый затылок. Вышло забавно. Пегасье тело с лохматым хвостом, вместо морды — часть моего тела и морды. Вылитый кентавр. Кентавр? Знакомое слово, но что обозначает? Эх, память, память, возвращайся скорее в бренное тело. Как нам тяжело без тебя…

— Тебе-то какая разница?

— Здрастье — пожалуйста. А вдруг имя обозначает что-то неприличное?

— Не боись пацан, матрос — салагу не обидит. — Снисходительно похлопал Пегасенка по плечу. — Точный, перевод слова с импортного языка не помню, но означает явно хорошее. Интимное и великосветское. Аристократическое. Не нравиться?

— Куртуаз… — Повторил Пегасенок, пробуя новое имя на вкус. — Хорошо, для старости сойдет, а как сейчас звать будешь?

— Кузя. — Мгновенно выдал короткое имя.

— Оно мужское?

— Мужское? — Не понял определения.

— Имя говорю, мужское? — Повторил Пегасенок. — А то мне с бабьим никак нельзя. Обидно будет.

— Что есть мужское?

— Ооо… — Протянул разочарованно Кузя. — Полная труба. Ты не знаешь основополагающих принципов мироздания? То, что знает любой Пегасенок едва вылупившийся из яйца?

— Почему? Знаю. — Встрепенулся, но подумав, честно признался. — Вернее знал, но забыл. Временная потеря памяти и атрофия центральной нервной системы. Слова выдаю без смысла и внутреннего содержания.

— Бывает. — Согласился Пегасенок. — Спасибо Папа Вася, за имена. Теперь, я не тварь бессловесная, не мутант без роду и племени, а полноценный член общества. Еще воды выпить, жажду утолить, и для полноты ощущений вздремнуть под деревом в тенечке. Пошли воду искать?

— Как скажешь Кузя. — Отчески потрепал пасынка по голове. — Веди Сусанин.

Громко зацокав копытами, Кузя поскакал вперед, успевая отбежать в сторону и вернуться, пока я на ходилках, неторопливо ковылял за ним, оглядываясь с любопытством по сторонам. Низкие кусты чередовались высокими деревьями, мягкая зеленая трава почти не кололась, а мелкие камешки старательно обходил, оберегая ходилки. Высокие горы скрывались в облаках, кто-то надсадно чирикал в глубине леса, жужжали мелкие крылатые животные — идиллия. Так бы шел и шел неведомо куда, не задумываясь и лишь любуясь окружающим миром.

Кто я — не суть важно, где я — непринципиально. Придет время разгадок, проблемы вернуться и осознав свое место в окружающем мире, стану умнее, мудрее, но вряд ли счастливее…

— Папа Вася! Иди сюда! Ручей нашелся! — Донесся радостный вскрик Пегасенка. — Ух, ты, вода какая-то мутная.

Бросив заниматься прикладной философией, заспешил к Кузе. Пегасенок стоял по колено в воде и с интересом принюхивался к ручью. Цвет жидкости напоминал своим видом белоснежные вершины гор. Осторожно подойдя к берегу, зачерпнул пригоршню воды и осторожно поднес к нюхалке. Жидкость пахла коровьим молоком и была теплая. Набравшись смелости, отважно попробовал воду. Действительно, вкус парного коровьего молока. Молочная река — кисельные берега?

— Ну, и? — Нетерпеливо спросил Кузя, отрывая от размышлений. — Пить можно, или не рисковать?

Молоко не только пьют, но и делают из него разные вкусные продукты, услужливо подсказала дремлющая память: — кефир, йогурт, ряженку, сметану, сыр, сыворотку, сгущенку, мороженное…

— Пей, только не переусердствуй. — Разрешил и не теряя времени зря, стал угощаться бесплатной халявой.

— Вкусно. — Высказался Кузя, лакая как лошадь, воду из ручья. — Здорово, что мы сбежали от родителя? Сидели бы на голой вершине, обдуваемой всеми ветрами, и жевали старую траву.

— Наверное. — Согласился и попросил пасынка. — Кузя, отломи пожалуйста кусочек земли со дна ручья, есть смутное подозрение…

— Ты что папаша? — Удивился Кузя. — Землю есть нельзя, она для живота вредная, мы же не земляные червяки.

— Не умничай, а выполняй родительскую просьбу.

— Ну и пожалуйста, травись, только не говори, что не предупреждали. — Кузина голова скрылась в ручье, чтобы через секунду, вновь появиться с огромным куском земли в маленьких ручках. — Лови, папуля. Угощайся.

— Спасибо. — Ловко поймал кусок грязи и осторожно его обнюхал со всех сторон. Пахло как от молока.

Только бы догадка подтвердилась — будем как сыр в масле кататься. И выпить и закусить. Набравшись мужества, откусил маленький кусочек и чертыхаясь выплюнул обратно. Земля — землей, киселем и не пахло. Какая гадость. Облом. Память в очередной раз обманула надежды.

— Ну что говорил? — С издевкой спросил Кузя. — Не по вкусу пришлось? То-то же. Против наследственной памяти не попрешь. Инстинкт — страшная сила, его хитрым словом не обманешь. Теперь пора устроить небольшой перерывчик минут на шестьсот. Сон после сытного обеда и завтрака первое дело для молодого здоровья.

— Что есть сон?

— Как в яйце находиться, без движения и в бессознательном состоянии. — Кузя от души зевнул и мечтательно протянул. — Нирвана.

— Но не хочу погружаться в нирвану. — С содроганием вспомнив о горячей кастрюле, воспротивился предложению. — Идем дальше.

— Успеем, не переживай. Весь мир под копытами. Время есть. — Кузя выбрался из молочного ручья и без сил опустился на траву. — Выполнять нужно то, что требует тело, а не предлагает голова.

— Неужели мы рождены, чтобы подчиняться несовершенному телу? — Похлопал себя по мягкому животу. — Что-то здесь не правильно…

— Нормально, предок, не переживай. Расслабься и получи удовольствие. — Кузя подложил свои верхние хваталки под голову и закрыл глаза. — Инстинкт мне подсказывает, что материя первична…

— В смысле? — Не понял, но Кузя уже засопел носом, обмахиваясь хвостом от мелких крылатых животных, неизвестно откуда появившихся, но назойливых и противно жужжащих.

Недоуменно хмыкнув, присел рядом со спящим Кузей и попытался уйти в нирвану. В отличие от парнокопытного ребенка, никак не удавалось расслабиться. Гляделки закрывались, но и сквозь темноту пробивался свет, мелкие пернатые твари, тонко пищали возле думалки отвлекая внимание. Кузе хорошо, есть чем отмахиваться от соседей, а мне? Попробовать использовать непонятную часть тела между ногами? Короткая и самостоятельно хвостом не работает. Ну что ж используем выдавшуюся возможность чтобы придти в ясное сознание и понять смысл о существования. Наконец вспомнить кто я, где и зачем.

В голове бродили незнакомые слова, всплывали неясные картины, возникали смутные ассоциации, но в единую картину не складывались. Внутри живота возникла странная боль и где-то, что-то просилось наружу. Испуганно вскочив с зеленой травы, отошел в сторону и попытался расслабиться. Из бесполезного отростка полилась тонкой струйкой желтая вода, принося неожиданное внутреннее облегчение и частичное понимание окружающего мира.

Все странным образом взаимосвязано, взяв что-то снаружи, что-то должны изнутри вернуть обратно. В одну дырку вкладываем, из другой вынимаем, не нарушая существующий порядок вещей. Принцип сохранения вещества и энергии. Много взял — будь добр, отдай обратно. Только берем приятно пахнущее, а отдаем неприятно воняющее. Как сказал незнакомый, но великий мудрец — каждый норовит вдохнуть чистый воздух, а выдохнуть разную гадость…

Теперь есть некоторое понимание сути вещей и приспособлений. Что вверху организма — приспособлено чтобы брать себе, а низ тела, — чтобы отдавать из себя. Логично.

Шло время, Пегасенок безмятежно валялся на траве, желтый, горячий круг на небе, постепенно передвигаясь, спрятался за горную вершину. Стало прохладно. Обследовав близстоящие кусты и окрестности, вернулся к пасынку и теперь терпеливо ждал когда наконец он выйдет из пегасьей нирваны. Окружающий мир удивлял изобилием плодов и насекомых. В памяти смутно брезжила надежда что когда ни будь, вспомню, или по крайней мере осознаю свою роль.

Кузя взмахнул хвостом и открыл осоловелые глаза. Широко зевнув, резво вскочил на копыта и поглядел на небо.

— Ого, долго же спал, сейчас лопну от воды.

— Да уж, спишь как пожарник. — Согласился с пасынком.

— Типун на язык. — Испугался Кузя, оглядываясь по сторонам. — Прошу никогда не упоминай всуе.

— Почему?

— Беду накликаешь. — Невразумительно ответил Кузя и отбежал в сторону к ближайшему кусту. Приподняв одну из задних ног, выставил вперед, длинный отросток под брюхом, очень похожий на мой, и ударил мощной желтой струей, по тонким веточкам куста, сбивая листья и красные, круглые ягоды. Через несколько мгновений напор воды ослаб, облегченно вздохнув, Кузя дернулся копытом, стряхивая последние капли и вернулся ко мне.

— Ну, что папаня? Готов к труду и обороне?

— Всегда. — Не удержавшись от любопытства, заглянул под брюхо Пегасенка. Действительно, водометный отростки, очень похожие, только у Кузи больше, толще и длиннее. Душа неизвестно отчего наполнилась необоснованной черной завистью к чужому поливальному агрегату. — Кузя. Чем больше, знаю, тем больше нахожу сходства между нами. Скакать не мешает? Не кажется, отросток малофункциональный предмет?

— Инстинкт подсказывает, штука пригодится в другой роли. Как ты думаешь, почему родная мамаша, хотела выбросить из гнезда в глубокое ущелье?

— Ты не похож на других детей. Крыльев нет, морда как у меня. — Пожал плечами. — Кудрявый…

— Главная причина между ног. — Кузя тяжело вздохнул. — Мы одной породы, уроды — самцы.

— Что ты хочешь этим сказать? — Насторожился я.

— Основополагающий закон мира — женское начало. Мужчинам места нет. Такая коварная петрушка.

— Мне ничего не говорит. Если можно поподробнее.

— Папаня, мне от роду, дня не прошло, а ты хочешь чтобы все рассказал и объяснил? — Развел руками Кузя. — Знал бы прикуп — жил бы в Сочи. Вместе будем искать ответы.

— Но ты хоть что-то знаешь, в отличие от меня. — Не согласился с ребенком. — Говоришь недомолвками и загадками. Напряги извилины, пошебурши в инстинктах.

— Что-то связанное с размножением и удовольствием, но точнее не скажу. Знаю одно — эта штука сама подскажет, когда будет необходима, а до времени — увы. Не проявиться.

— Жаль. — Почесал думалку. — И мне на ум ничего толкового не приходит. Чем займемся в ближайшее время?

— Как чем? — Удивился Кузя, подходя к кусту с желтыми плодами. — Ужинать, травить анекдоты, потом до утра в нирвану.

— И все?

— Разве мало? Еще можно попить молока. Устроить скачки по пересеченной местности — физические упражнения полезны для развивающегося, молодого организма.

— А завтра?

— То же самое. Завтрак, обед, полдник, ужин. В перерывах между едой — лечебный сон, гимнастика.

— А потом?

— Пока не вырасту, не наполнюсь мужскими гормонами, свежего предложить не могу. Терпи.

— Есть, пить, спать? — Разочарованно протянул. — Скучно и тривиально проводить отпущенное время?

— Хорошо, что предлагаешь ты? Выдвигай варианты, будем обсуждать.

— Мне кажется, что мы не случайно появились в мире.

— Ты рассуждаешь о предопределенности судьбы? Нами двигает фатум, и все давно расписано под луной? — Кузя снисходительно хмыкнул. — Нет свободы воли, и случай как статистическая закономерность?

— Примерно так. — Вынужденно согласился с Кузей. — Разумная личность тем и отличается, от прочих животных, что вынуждена всю жизнь заниматься познанием себя и окружающего мира, только в этом случае время отпущенное на жизнь пройдет весело и непринужденно.

— Многие знания — многие печали, раз. Второе — суета нужна при ловле блох, а третье, уж если дан разум, так нужен для получения максимальных удовольствий, а не для горьких раздумий, об устройстве несправедливо организованного мира. — Кузя тяжело вздохнул. — Папаша, кончай мучить неокрепший разум заумными рассуждениями, аппетит отбиваешь. Присоединяйся к дармовому угощению. Беседы и философские диспуты на голодное брюхо, нарушают пищеварение и вызывают бурление газов. После ужина поговорим.

Поговорить после ужина не удалось. Совсем стемнело и Кузя упал на траву беспробудным сном. Пришлось присоединиться к приемышу и попытаться уснуть. На небе загорелись яркие точки, темноту рассеял ярко освещенный круг, обгрызенный с одной из сторон. Где-то далеко завыли неведомые звери, запищали в воздухе кусачие насекомые. Обед прошел, дело к ночи — дембель стал на день короче. Тоска…

— Рота! Подъем! — Заорали под ухом истошным криком, дневального-первогодки, развлекающегося как умеет, после тоскливого ночного дежурства у тумбочки. Плохо соображая, вскочил на ноги, ошалело оглядываясь по сторонам. Кроме подросшего за ночь Кузи, рядом никого.

— Ты что? С ума сошел? — Рассердился на Кузю. — От ума отставишь. Шутник- переросток. Чего разорался? Делать нечего?

— Ага. — Довольно улыбнулся Кузя. — Мы — мутанты, по утрам шутливые, игривые. Ням-ням, хочу.

— Иди да жри бананы, зачем будить?

— Одному скучно. — Пегасенок сел на землю и задним копытом почесал брюхо, как молодой, неумелый щенок. — Рот маленький, живот большой, пока травой да ягодами набьешь утробу, от тоски повеситься можно. Банан будешь?

— Пока нет. — Сел обратно на землю и широко, от души зевнул. — Вначале бы зарядкой заняться, принять водные процедуры, умыться… Ух, ты, как за ночь разбарабанило. Растешь не по дням, по часам?

— Если б мясо ел, то рос по секундам и мгновеньям, а так… — Кузя махнул огорченно рукой. — Коэффициент полезного действия как у паровоза — вся сила в свисток. Ну пошли завтракать…

— Черт с тобой. — Кряхтя поднялся на ноги. — Только в животе тяжесть и что-то наружу просится. Заболел от травы и бананов.

— Называется — сходить по большому. — Авторитетно заявил Кузя указывая рукой на зад и взмахнув хвостом. — Вчера вода выходила лишняя, сегодня будет трава вчерашняя выходить. То выходит, что в пользу не пошло. Иди под кустик, здесь подожду. Уж больно плохо вчерашняя трава пахнет…

Прислушавшись к совету подросшего ребенка, ушел подальше от Кузи и присел под кустами. Пасынок оказался прав — результат переработки ужина и обеда, никак не напоминал вчерашние бананы. Долгое сиденье на корточках, дало время для философских раздумий. Вчерашние размышления подтверждались — что взял из окружающего мира, будь добр, отдай обратно. С физиологией внутренностей окончательно разобрались — осталось разобраться с физическими параметрами, духовностью, культурой и восстановить память.

Пегасенок обманул. Не дождался и ускакал набивать брюхо бананами. Вывод — голод не тетка, не дядька, а самая настоящая проверка чувств к ближнему. Ты вначале накорми, напои, спать уложи, а после, и поболтать не грех…

Поговорить за жизнь не удавалось, затянула рутина и ежедневная, однообразная суета. Нет, не сказать что полная тоска, но время тянулось однообразно и медленно. Горячий круг, то появлялся из-за гор, то опускался обратно, сменяясь холодным светом большого, ночного глаза. Как будто, какой-то одноглазый гигант, высоко вверху, внимательно наблюдал в темноте ночи, мучительно размышляя, что именно с нами делать. Казнить, помиловать, или пусть помучаются дальше? По раскладу выходило — дальше…

Кузьма целыми днями жрал фрукты, мочился и гадил навозными кучками тут же под кустами, нагло заявляя на замечания об элементарной гигиене, что удобряет почву полезными органическими удобрениями. Спал беспробудным сном в любое время дня и ночи, времени от времени, забывая ложиться на землю и дремал стоя, тонких на пегасьих копытах, продолжая и во сне жевать свои прокисшие бананы. Вегетарианец блин. Но усиленное, беспрерывное питание шло пегасьему ребенку на пользу и Кузя рос как на дрожжах. Пивных. Ха-ха.

Иногда в редкие перерывы между делами, Кузя лез с глупыми просьбами. Типа — давай папаня весело поиграем, поскачем по лугам, по полям. Расскажи интересную сказку, спой грустную колыбельную песню, перед сном. Нашел певца. Какие сказки могу помнить, если старше пасынка, на пару дней, из музыкальных произведений, бредовая память услужливо подсовывала песни революционных праздников и манифестаций? — Это есть наш последний и решительный бой, с Интернационалом воспрянет род людской — та-та-та — та-та-та… После этакого, бравурного мажора, хочется очумело метаться по лугам в поисках тяжелого булыжника — орудия неведомого пролетариата, а не мирно переваривать траву в желудке, сладко пуская слюни во сне.

Отбрехивался, от детских приставаний как мог. Временами как настоящий отец. Как действует настоящий родитель? Брехт рядом не стоял, вместе со Споком и Макаренко. Что предлагаешь непоседе, вместо развивающих игр и дурацких, душещипательных бесед о нравственном долге перед обществом? Заявляешь прямо — отстань противный ребенок, разве ты не видишь, что родитель занят важными делами?! Иди займись самовоспитанием, самообразованием, помой посуду, вытри под носом, подмети пол и вымой наконец за собой чашку, гаденыш! Только подневольный труд на пользу семье и родителям, делает из вредного ребенка, приличного члена общества.

Чем хороший ребенок, отличается от плохого? Тем, что не пристает к взрослым, а молча выполняет приказы и распоряжения старшего по квартире. Хорошая семья держится на безрассуждающей дисциплине. Когда вырастешь, тогда возможно разрешим вякать, а пока — упал — отжался десять раз. Строевым галопом выполнять поручение отца-командира! Дедовщина — не только затасканный отрицательный термин, вышедший из уголовных, армейских дел, но и замечательная семейная традиция. Слово старшего — закон для подчиненного, и какое дело ефрейтору, что тебе — желторотый баклан, сказал командир батальона, если дедушка из родного взвода приказал срочно клеить дембельский альбом! По печени гаду, по печени и чистить гальюн! Явно перебарщиваю, но за пивом, в ближайший ларек салагу бы сгонял…

Сладки бесцельные мысли и переживания, не обремененные тяжелым, нудным трудом на родное государство.

Конечно, получается не так, как представляется в розовых мечтах. Пытался кроить строгое лицо, но тупо бегал за Кузьмой по скользкой траве, играя в догонялки. Да, да — Василий Кастрюлькин, почти взрослый и мудрый изначально, играл в тупоумные детские игры, без малейшей надежды, хоть раз догнать пасынка и врезать ему по хвосту босой ногой, или пусть маленькой веточкой. С хваталку толщиной. И честно пытался петь песни — тупо и негромко мыча, сквозь крепко стиснутые от злости зубы. И сказки придумывал. Только выходили они скучные и однообразные. Дед за репку, бабка за бабки, баю-бай, спи скотина, засыпай…

Но чаще находил веские причины, чтобы ускользнуть от вопросов воспитания. Если считать важным делом валяние на траве, ковыряние в сопелках и мучительное раздумье о несправедливо устроенном мире…

Почему когда хорошо, то стараешься думать о плохом? Чтобы было лучше! Лично придумал, когда валялся на траве, отправив Куртуаза на водопой. Когда за спиной не висят великие предки и ты сам себе оратор, философ и мудрец, любая высказанная вслух мысль гениальна. Кроме меня, никто, никогда не говорил. Здорово. Любая банальность, вылетевшая случайно из рта — перл и стопроцентный афоризм. Не верите? Жизнь — прекрасна. Ну и кто презрительно скорчит физиономию и покрутит пальцем у виска — фи, мол, слышали и не раз. А нет никого, я один, как дурак, не считая Кузю. Оппонентов нет. Шибко умных и больных на голову — тоже. Очередной афоризм. Жизнь прожить — не поле перейти. Действительно. Сколько не ходил по полю туда — обратно, жисть получается длиннее. Ну и кто возразит, кто поспорит? Я первооткрыватель! Моя заслуженная слава! Жаль, никто не подтвердит.

Еще что, а сколько новых открытий свершил, не перечесть по пальцам. Кстати, слово пальцы, лично придумал, как и много других полезных слов. Пришел к удивительному выводу — ходилки — скорее всего ноги, а хваталки — руки. На них торчат не щупальца, грязные отростки, жирные сосиски и грабли, а пальцы, пальчики. Один палец, самый толстый — назвал большим, другой хотел назвать ковырятельным в носу, но передумал и решил назвать указательным. Мало ли, буду большим начальником, чем грозить подлым, ленивым работникам и показывать, что именно и где копать? Средний палец — назвал средним, им очень удобно, показывать неприличный американский жест, безымянный — безымянным. Толку от него — ноль, но не быть же четырехпалым, что я, лягушка? Самый маленький пальчик и самый любимый решил назвать мизинцем. Потому что размером с мизинец и очень удобно ковырять не только в носу, но и в ушах. Жеманно, аристократически оттопыривать, когда пьешь английский чай на файв-о-клоке, но пока чашек нет и компании джентльменов рядом не заметно.

Решил по аналогии и на ногах каждый палец обозвать, но не нашел оригинальным названиям, реального применения и решил оставить труд потомкам, хотя копыта как у Кузи лучше. Подкову прибил и скачи круглый год без обуви, а тут валенки, сандалии, ажурные чулки, с вонючими носками…

Не давала покоя мысль как назвать висюльку между ног, но в голову приходили одни непристойности и нецензурные слова. Нет. Не может быть. Обзывать предмет скабрезным выражением, не зная для каких целей предназначен, не поворачивался язык. Суровая диалектика — как вещь назовешь, для того и служить будет. Нехорошо. Подождем немного, пусть определяется в ориентации.

Но самое главное открытие совершил, глядя на собственное отражение в стоячей воде. Оказывается, есть одна часть тела — правая, другая — левая. Подозрения переросли в догадку, когда провел эксперимент. Правая рука — действительно правильная, левая — нет. Правой все могу. Конечность — умелая и способная, слов нет. Кидать камни, ковыряться где хочу, чесаться там же. Палку нести правой приятно, другой рукой неудобно. Попробовал рисовать на речном песке. Левой рукой выходит всякая абстракция с сюрром, попробовал писать правой — вылитый Кузя на лошади. Реализм как у Шишкина — Медведи в лесу. Когда гляжу на правую сторону — то в голове правильные, хорошие мысли — Империализм победит, наше дело правое победа будет за нами, фашизм никуда не пойдет. Дважды два — четыре, но уже из высшей математики. Думать и думать, одни логарифмы многого стоят, не считая синусов и косинусов. А как морда физиономии, повернется налево, так и мысли какие-то левые. Озабоченные чувственными глупостями. Не сходить ли мне опять налево… Как тянет… Словами не передать! Вечный зов, как у Кузи инстинкты.

Но хуже всего, что ноги перепутаны местами. Если правша, то толчковая нога — левая. Как не прыгну — всегда левее приземляюсь, чем хотел, а если ходить не задумываясь, то хожу по кругу, как цирковая лошадь по арене. Парадокс.

На основании открытия вывел новый закон. Полезное и хорошее, имеет противоположную сторону. День — ночь, светло-темно, жарко-холодно, вкусное-горькое, умный-дурак. По последнему утверждению хотелось поспорить, так как разум не имеет определенных критериев для сравнения друг с другом, но даулизм имеет право на существование. Еще выяснить, что с чем кушают…

Одна странная закономерность выведена экспериментальным путем. Все что на верху — непременно падает вниз и непременно норовит ударить по макушке. Вода — мокрая, песок сухой, земля грязная. Трава разная, но чаще невкусная, а от некоторой сразу бежишь под кусты. От насекомых пользы никакой. Жужжат и кусаются. Камень крепкий, но если об него стукнешься, то и болючий, гад. Все что движется — живое, а какую кусачую и летающую козявку раздавить, то становиться не живой, но на вкус временами потянет. К мертвому относиться многое из окружающего пейзажа, но с травой, кустами и деревьями не определился. Они не шевелятся, но сказать что они мертвые — язык не поворачивается. Фауну решил временно отнести к третьему состоянию природы. Не рыба — не мясо, но пусть будет. Польза есть.

Яркий круг на небе проходит по одному и тому же маршруту, даря свет и тепло, но когда в зените, то лучше прятаться в тень, то кожа темнеет и шелушиться. Смущал ночной глаз великана постепенно сужающийся, как будто хитро щурился, придумав нам с Кузей великую подлянку, для остроты ощущений. С него станется…