"Леонид Леонов. Evgenia Ivanovna" - читать интересную книгу автора

распорядков именитые гости были впущены почти прямолинейным маршрутом из
Карса через Сакал-Тутанский перевал... Торопились засветло пересечь границу.
К сумеркам погода переменилась. Тучи над головой бежали в Турцию. Возле
горного озера, подернутого рябью начинающегося дождя, путешественники
перегрузились в открытую машину со следами долгой и героически прожитой
жизни. На пустыре у Карзахи босые ребятишки самоотверженно футболили дырявый
чайник, но все звуки поглощало благостное и, вопреки непогоде, розоватое
безмолвие вечера. Похудевшая за один последний час Евгения Ивановна все
тискала в сумочке новый паспорт, охранную грамоту от случайностей родины.
Переступала ее порог робкая, торжественная: Храм. За дорогу пропиталась
запахом трав, сама стала как сухая трава: казалось - вспыхнет веселым
трескучим огнем, стоит спичку поднести. Вместо ожидаемых досмотров и
томительных формальностей здешний библиотекарь, если только не агроном,
поднес знатной иностранке букет. Она одна стояла под зонтом, остальные
просто так, и все глядели на Евгению Ивановну со значением, которого она не
могла пока распознать. Оратор поздравил знаменитого архитектора со
вступлением на порог завтрашнего мира, - происшедшая по вине телеграфа
обмолвка содействовала веселому сближению сторон... До самого Тифлиса
приезжих сопровождали знаки внимания в виде интересных напитков, изобильной
пищи, также ковров для состоявшегося в Ахалцихе ночлега и, наконец,
разнообразных культурных развлечений. Так, несмотря на запоздалое прибытие в
город, гостям был тотчас показан слон под управлением Корнилова и
произведена вступительная, полуудачная попытка уложить англичанина на тостах
мирового значения. Все текло приятно и без ложного стеснения, даже пропажа
бельевого чемодана, который, как положено в благоустроенных государствах,
скоро нашелся со вложением предмета, не принадлежавшего лично супругам
Пикеринг. Всю дорогу Евгения Ивановна жадно впитывала каждый штрих и шорох:
голые и пустынные склоны пограничного нагорья, волшебный замок у Хертиписи и
за Боржомом- тяжелые хвойные леса, гулкие ущелья со сбегающими на шоссе
ручейками и наконец-то показавшиеся вдали за очередным перевалом снеговые,
чуть размытые в осенней дымке грани Главного Кавказского хребта. Дважды
суровым и влажным холодом дохнуло в лицо, и тогда Евгения Ивановна
заторопилась, пока оставалось время до въезда в грузинскую столицу, осознать
существо происшедших с нею перемен. В Тифлисе они тоже очень удачно
подоспели на гастроль популярной, еще петербургской примадонны, которая уже
полтора поколения сряду держала знатоков в напряжении посредством своего
густого неторопливого сопрано... Удовольствие начиналось в восемь, и после
краткого отдыха, по дороге на концерт, гости спустились в контору гостиницы
для уточнения дальнейшей программы. В кабинете директора их ждали здешние
начальники, собравшиеся приветствовать новоприбывших друзей прекрасной
Грузии. С глубоким вздохом Евгения Ивановна вступила в нарядное, сплошь в
теплых гардинах помещение, обставленное отборными предметами уюта и комфорта
из мебели покойной буржуазии. - Хахулия! - гортанно и певуче назвался из-за
необъятного стола начальник в золеном кителе, протягивая столь же
внушительную ладонь и предоставляя догадываться о значении произнесенного
слова, а все остальные покрякали и с достоинством погладили усы, у кого
были. Беседа завязалась о превратностях путешествий в послевоенное время, и
между прочим внимание обоих Пикерингов одновременно привлекла картина в
простенке, исполненная способом не столько мастерства, как задушевной
искренности. Из художественной рамы на приезжих глядел моложавый старик в