"Леонид Леонов. Evgenia Ivanovna" - читать интересную книгу автора

догадке мистера Пикеринга, когда-то резвились радужные рыбки богини
Атергатис. Вечером будущие супруги отдыхали в прохладном садике приютившего
их британского миссионера. Среди крохотных джунглей с лакированной
растительностью ворчала бегущая вода, точно несла в себе клекот горных птиц,
и перекликались туземные сверчки с кривыми саблями из-под плащей на красной
подкладке. Евгения Ивановна пряталась в тени, потому что солнце палило с
утра, сам же Пикеринг, по его странному обыкновению, отважно сидел лицом к
своей даме на полном припеке. - Значит, не раскаиваетесь, Женни, что
разделили со мной эту экспедицию за счастьем? - спросил он, любуясь ее
загаром, цветом волос и всем прочим, что когда-то прельстило и покойного
Стратонова. - О, вы милый.... - И ей почти удалась та протяжная интонация, с
помощью которой знакомые англичанки выражали свое восхищенье. - Одно меня
тре^вожит: почему всегда вы садитесь против света, с таким пристальным
недоверием в глазах? - Мне хочется прочесть, что вы думаете обо мне,
Женни. - Прежде всего, я думаю, что вы самый красивый на свете... Он
остановил ее прикосновением руки: - Меня крайне радует, Женни, что вы все
более свыкаетесь с моей внешностью. Она со школьной скамьи доставляла мне
наибольшее количество огорчений. Есть строка у Теннисона: "Show me the man
hath suffer'd more than I..." ' - в детстве мне казалось, что это про
меня... Божественный гончар задумал и осуществил меня, будучи навеселе. Я
догадываюсь: дарами памяти и незаурядной научной проницательности, которых
во мне не отрицают даже враги, он просто загладить хотел свой
непривлекательный поступок... - Грусть и юмор очень шли мистеру Пи-керингу,
они придавали его внешности благообразие человечности, которого ему
недоставало в силу некоторых посторонних причин. - Опасно строить семью на
зыбкой почве одной лишь женской благодарности. Во избежание непоправимых
ошибок, Женни, я и затеял этот разговор до того, как вы бесповоротно станете
миссис Пикеринг! Тогда, краснея и запинаясь, Евгения Ивановна согласилась,
что действительно у него несколько своеобразная, а в известных поворотах,
пожалуй, и чуть потешная внешность, которую лишь с натяжкой можно назвать
красотой. "Ах, боже мой... но ведь красота - это то, что любишь!> -
непроизвольно сорвалось с ее губ, к величайшему утешению мистера Пике-ринга,
который уловил в этом признании не только такт или искренность, но и добрый,
неразбуженный ум. Она прибавила, что причисляет англичанина к
ангелам^хранителям, тайно проживающим на земле и украшающим ее скорби
цветами. Что касается тела, то ведь для ангелов оно не более как маска... -
Не скрою, не все из ангелов, док, одинаково добросовестно относятся к своим
опекунским обязанностям! - Ну, лично я предпочел бы оставаться невидимым,
чтобы не наделать заик из своих собственных малюток, - холодно и тускло
пошутил мистер Пикеринг, высказав сожаление, что не может таскать постоянную
занавеску на лице, как Моканна. Далее невозможно замалчивать печальнейшее
обстоятельство в жизни этого достойнейшего ученого и джентльмена, который в
двадцать семь лет уже состоял редактором Анналов, обладая после покойного А.
Г. Лейярда наиболее непререкаемым авторитетом в ассиро-вавилонской
археологии. Молодые дыханья замирали в аудитории, едва он начинал свои
вдохновенные импровизации... тем не менее первые минуты, от семи до
пятнадцати на круг, неизменно уходили на преодоленье легкомысленного
оживления среди новичков. Причина заключалась во внешности мистера
Пнкеринга, которая как в отдельных деталях, так и в целом не только
отравляла ему личную жизнь, но затрудняла также и его политическую