"Краткая история Средних веков: Эпоха, государства, сражения, люди" - читать интересную книгу автора (Хлевов Александр Алексеевич)

От легионера к рыцарю, или Как они воевали

Комплекс институтов, связанных с решением вопросов обороны и нападения, – важнейший для каждого общества, ибо он непосредственно определяет вопрос выживания во враждебном окружении. Но никогда военная составляющая исторического процесса не была проявлена столь ярко, никогда общественная жизнь не зависела от нее столь недвусмысленно, как в эпоху феодализма.

Рыцари, всегда не слишком многочисленный слой общества, выступают, однако, бесспорно его лидирующей силой на протяжении всего Средневековья. Нужды их существования диктуют формирование и модернизацию общественных институтов. Поэтому военный аспект истории Средних веков – ключевой элемент в ее понимании.

Во время домината в римской армии бурными темпами шли процессы ее варваризации. Они затрагивали разные уровни. Все чаще отряды варваров использовались в качестве самостоятельных боевых подразделений; постепенно размывались и легионы, куда включались отдельные представители варварских племен. Кроме того, в IV–V вв. немало их вождей и просто видных воинов занимают командные посты у римлян, в том числе и самые высшие. В итоге облик армии Рима – от морально-боевых качеств и господствующего в ней стиля отношений до внешнего вида воинов (те стали носить штаны, не сбривали бороду и т. д.) – кардинально изменился. И, что самое существенное, другими стали система боя, вооружение, стратегия и тактика.

Переход от римского этапа к периоду варварских королевств и раннему Средневековью в военной сфере оказался плавным и достаточно однородным повсюду в Европе. Многие черты раннесредневекового военного строя вызрели в Риме, многое было заимствовано оттуда напрямую.

Главная ударная сила сражений на заре Средних веков – пешие солдаты. Роль конницы оставалась символической, как и в античных армиях. Всадники были немногочисленны – окружение вождя и привилегированные дружинники. Воин на коне – это скорее знак высокого положения в обществе, чем реализация боевого потенциала. Объяснение тому предельно просто: в отсутствие настоящего седла и стремян прочная и качественная посадка всадника исключалась. Следовательно, не удавалось сделать необходимый удар копьем или мечом с коня. Единственное преимущество в таком случае – лучшая мобильность воина в бою. Впрочем, восточные племена германцев – прежде всего готы – к кавалерии привыкли намного раньше, нежели западные. Сказывалась их географическая близость к кочевникам – сарматам, гуннам и др., познакомившим и с рядом навыков конного боя (применение лука и стрел, рассыпная тактика и т. д.).

В годы Великого переселения народов роль конницы заметно возрастает; переломным моментом, как уже отмечалось, стала битва при Адрианополе (378 г.), в которой восточноримская армия впервые вступила в схватку с кавалерией готов и потерпела крах во многом благодаря именно коннице. В подобных сражениях выяснилось, что кавалерия владеет инициативой на поле боя, способна выбирать время и направление удара, а в случае неудачи недостижима для преследователей-пехотинцев. При эффективной защите всадника и коня доспехами, применении тяжелого кавалерийского меча (латинское spatha), которым пользовались едва ли не с бронзового века (например, кельты), многочисленная армия всадников получает явное преимущество даже над качественно организованной пехотой.

Свою лепту в перемены внесла и конница гуннов, с которыми столкнулась Европа. Все мыслимые типы войск и все известные тогда тактики оказались задействованы в «Битве народов» на Каталаунских полях (451 г.).

Несмотря на явное преимущество кавалерии, она не нашла широкого распространения у варваров в эпоху Темных веков. Ее содержание и подготовка требовали совершенно иного, чем имевшийся, уровня затрат. На полях многочисленных сражений по-прежнему господствовала пехота.

Облик типичного пешего воина того времени, насколько можно судить по результатам многочисленных раскопок, мало чем отличался в Европе. Наступательным оружием были копья, – ими располагал практически каждый. Известны две их основные разновидности. Обыкновенное копье с массивным и достаточно широким наконечником на длинном древке предназначалось для ближнего боя: им наносили колющие, а зачастую и режущие удары. Кроме него распространен был дротик ангон (ango) – прямое наследие римского легионерского пилума. Его наконечник переходил в железную шейку длиной до 60 см: вонзившись в щит противника, ангон оставался там, поскольку отрубить железный наконечник сам воин не мог, в результате приходилось бросать щит.

Достаточно часто использовались массивные однолезвийные боевые ножи – скрамасаксы или лангсаксы (от германского sax – нож) – длиной 40–60 см. Мечи представляли собой относительно редкое и элитарное оружие. По форме они продолжали позднеримские, хотя на заре Средневековья уже отличались от традиционного гладиуса. Меч стал длиннее и был приспособлен к рубящему удару; конец клинка не всегда бывал острым. Часто германские воины пользовались боевыми топорами – у франков, например, топор характерной формы (франциска) стал излюбленным национальным видом оружия.

Что касается защитного вооружения, то по-прежнему применяли щит; доспехи – реже. Как правило, ими служили панцири пластинчатого и чешуйчатого типа на кожаной или матерчатой основе: они лучше защищали тело от стрел кочевников, чем кольчужные доспехи, и были технологически проще и дешевле. Шлемы встречались часто, но в основном у предводителей. Интересно, что самый распространенный в раннем Средневековье шпангенхельм, склепанный из нескольких треугольных металлических фрагментов и снабженный нащечниками на шарнирах и иногда переносьем, по сути есть видоизмененный и упрощенный шлем легионера.

Поразительное сходство шлемов VII–VIII вв., применяемых в разных местах континента – от Испании до Скандинавии, говорит об абсолютно универсальной военной традиции ранней Европы. Особняком смотрелся лишь ее Север: в Скандинавии той поры отмечается не менее трех десятков элитных и простых шлемов (вполне оригинальных) с полумасками, бармицами из железных полос и т. д.

Раннее средневековье – эпоха постоянных войн и одновременно предельного упрощения тактики. Бои проходят в основном по весьма примитивному сценарию и заключаются в столкновении масс воинов, которые плохо держат строй. Эта стихийность продержится до конца Средних веков.

Самые показательные тенденции данного периода – сокращение численности варварских армий, неуклонная профессионализация военного дела и постепенное повышение роли кавалерии в боевых действиях (как в количественном, так и в качественном отношении). Кроме того, свою роль сыграло распространение стремян, которые переняли с востока в VII в. Благодаря им утвердилась прочная посадка воина в седле, что привело к усовершенствованию самого седла и средств управления лошадью: упряжи, шпор. Франкский кавалерист уверенно чувствовал себя на коне и мог теперь наносить мощные удары мечом, а также главным оружием средневекового всадника – тяжелым копьем, не боясь вылететь из седла.

Появление воинской элиты в войсках варваров позволяет сформировать относительно небольшие, но исключительно мобильные конные подразделения. Будучи чрезвычайно дорогим удовольствием, они, в свою очередь, провоцируют прогресс феодальных отношений. Вместе с тем конница становится все более востребованной – без маневренной и хорошо вооруженной кавалерии невозможно отражать натиск авар, арабов, венгров, викингов. Вероятно, битва франков с арабами при Пуатье (732 г.) впервые столь очевидно продемонстрировала первостепенную надобность конного войска. Королевство восточных франков столкнулось с этой проблемой двумя столетиями позже, но решило ее при Лехфельде (955 г.) сходным образом: венгров разбила немецкая кавалерия.

В последующие сто лет угроза со стороны кочевников ослабла, однако оформлялась окончательно элита воинов и укреплялись феодальные отношения. Пехота вследствие этого уступала свои некогда главенствующие позиции на полях сражений. Она продолжала господствовать лишь в Скандинавии и на Британских островах, не знавших проблем с кочевниками. Однако именно там – в 1066 г. под Гастингсом – норманны продемонстрировали сполна превосходство в полевом бою тяжелой кавалерии.

Ко второй половине XI в. формируется явление рыцарства. Это прослойка привилегированных воинов, сражающихся на коне с применением в начальной фазе боя главного тактического приема – таранного копейного удара, а затем использующих рубящее и ударное оружие, опять же верхом. Метательное оружие (луки и т. д.) ими почти не применялось. Постепенно усложняется и улучшается защитное вооружение всадников.

Время норманнских завоеваний вплоть до Первого крестового похода – первый период существования рыцарства как такового. Его облик образца 1066 г. известен по гобелену из Байё.

Защитное вооружение всадников Вильгельма и хускарлов Гарольда совершенно идентично, лишь в наступательном заметна разница. Она обусловлена тактикой – вместо превалирующих у англосаксов секир норманны снабжены копьями и мечами. От атаки неприятеля их оберегала кольчужная рубаха до колен и с рукавами до локтей. Уже на раннем этапе она, видимо, дополнялась кольчужным капюшоном. Сверху надевался конический шлем-шпангенхельм или цельнокованый, с переносьем. Штанины получались из пол кольчуги, обернутых вокруг ног для удобства верховой посадки.

Предпочтение в тот период отдавалось именно кольчуге, которая оставляла свободу телу, не стесняла движений. Она вошла в обиход, потому что поменялся и состав нападавших. Все реже в Европе встречаются лучники. Кочевники исчезли, скандинавы использовали это оружие нечасто, относясь к нему с некоторым скепсисом, потому что оно убивало на расстоянии. Несмотря на огромную стоимость и трудоемкость изготовления, кольчужные доспехи полностью вытесняют чешуйчатые.

Щиты миндалевидной формы закрывали всадника от лица до голени, дублируя защиту всего тела в бою. Их конструкция в этот период также едина для Западной и Восточной Европы. Копье не получает каких-либо усложнений: остается стальной наконечник на обычном, хотя и длинном, древке.

Самый интересный предмет того времени – меч. К концу VIII в. франкские мастерские на Нижнем Рейне (главным образом, мастера Ульфберта) освоили производство непревзойденных по качеству и эффективности клинков каролингского типа. На 500 лет эти мечи стали самым популярным видом клинкового оружия не только в континентальной Европе, Скандинавии, на Руси, но и в арабских странах, где очень высоко ценились. В Европе их производили во многих центрах. Так, в Норвегии при раскопах обнаружили более 2 тыс. мечей-каролингов, значительная часть которых произведена на месте. Более сотни мечей известно на Руси, в том числе с местными клеймами.

Меч изготовлялся в пакетной технике, основанной на проковке многократно сложенной полосы из пяти слоев металла: трех стали и двух железа. Имевший длину около 0,8–1 м и весивший обычно не более 1,5 кг, зачастую с округлым, не заточенным, концом, каролингский меч был излюбленным предметом воинов, мало менявшимся внешне на протяжении веков. Модернизировалась форма элементов рукояти (навершие, гарда), которая могла богато украшаться.

С небольшими видоизменениями каролингские мечи просуществовали до второй половины XIII в., а затем были постепенно вытеснены классическими рыцарскими мечами, с которыми, однако, связан закат эпохи рыцарства.

К концу раннего Средневековья сложилась ситуация, когда полноценным бойцом на поле сражения себя ощущал только воин, соответствовавший описанному стандарту экипировки. Эффективность его действий намного превосходила все, что мог совершить пехотинец. Чрезвычайно высокая стоимость вооружения и боевого коня (эквивалентная в Х—XI вв. цене 45 коров, т. е. целому состоянию) и постепенно усложнившийся доступ в сословие элитных воинов довершили дело. Понятие рыцарь (риттер, шевалье – т. е. буквально всадник) стало синонимом человека благородного и высокопоставленного. Принадлежность к роду войск и социальное положение пришли в полное соответствие. Пехота никогда не исчезала с полей сражений, но ее роль стала вполне символической и третьестепенной. Как и сохранившиеся отряды легкой кавалерии, пехотинцы стали вспомогательными силами.

Отличительная черта раннего Средневековья – неразвитая фортификация. Малое число городов, доминирование позднеримских вилл как основного жилища первых феодалов дополнялось повсеместным господством деревянной архитектуры. Лишь в средиземноморской полосе, на старых имперских землях встречаются настоящие каменные укрепления. В остальной Европе они земляные и деревянные. Наиболее распространена комбинация рва, земляного вала и частокола (палисада) из заостренных бревен, вкопанных на валу вплотную друг к другу. Более сложные конструкции – со стенами, снабженными галереями и т. д. – встречаются крайне редко. Монастыри и возникающие города стремятся обзавестись каменными стенами, но процесс идет медленно, поскольку мероприятия требуют больших затрат. Впрочем, роль укреплений существенно возросла в эпоху венгерских и скандинавских нашествий.

Очень быстро возводимые крепости (известны случаи, когда деревянно-земляной форт строили чуть ли не за ночь) оставались крайне непрочными и уязвимыми – в частности, легко горели. Осаду этих укреплений никак нельзя назвать характерной чертой раннего Средневековья. Борьба за них не составляла еще важную часть стратегии и тактики боевых действий. Не развивалась и осадная техника. Впрочем, в эту эпоху – особенно на окраинах континента – создаются укрепленные линии большой протяженности, насчитывающие многие десятки километров. Такова система валов Даневирке в Ютландии, Вал короля Оффы и Вал Черной свиньи на Британских островах и др. Они предотвращали доступ армий противника (со временем – кавалерии) в целые провинции и страны: из Германии в Данию, из Уэльса в Англию и т. п.

Резюмируя, можно сказать, что в V–XI вв. в Европе произошла полная смена парадигмы военных действий: массовая дисциплинированная профессиональная государственная, по преимуществу пехотная, армия Рима уступила на Западе место численно крайне ограниченным, также профессиональным, тяжелым кавалерийским силам, в основе существования и воинской традиции которых лежал принцип феодального индивидуализма.