"Леонид Леонов. Нашествие (Пьеса)" - читать интересную книгу автора

Позови его, Демидьевна.
Д е м и д ь е в н а (на кухню). Войди, казенная бумага. Засох поди у
печки-то.

Она уходит, взамен появляется  К о к о р ы ш к и н  и уже на ходу достает
чернильницу из кармана.

Т а л а н о в. Задержал я вас, Кокорышкин.
К о к о р ы ш к и н. Пустяки-с. Зато помечтал на досуге.
А н н а  Н и к о л а е в н а. О чем же вам мечтается? (С болью.) Не о
сыне ли?
К о к о р ы ш к и н. Мои мечтания больше все из области сельского
хозяйства. (Копаясь в портфеле.) Диоклетиан, царь, удалился от
государственных дел для ращения капусты. В Иллирию! (Подняв палец.)
Громадные кочны выращивал. (Подавая бумагу.) О проведении оборонных
мероприятий.
Т а л а н о в. Это о курсах медсестер? (Подписывая.) А ведь был день,
Аня... и у нас все наше, мечтанное, было впереди. И ты держишь экзамен, на
тебе майское платье. И ты играла тогда... уже забываю, как это?

Анна Николаевна идет к пианино. Одной рукой и стоя она воспроизводит
знаменитую музыкальную фразу.

И дальше, дальше. Там есть место, где врываются ветер и надежды.

Тогда она садится и играет в полную силу. Молча Кокорышкин подает, а
Таланов подписывает бумаги.

К о к о р ы ш к и н. И последнюю, Иван Тихонович.

Слышен разрыв бомбы, и второй - ближе. Музыка продолжается. Это борьба
двух противоположных стихий. Когда героическая мелодия заполняет все,
следует третий, совсем близкий разрыв. Дребезг стекла и грохот обвала.
Свет гаснет. С разбегу Анна Николаевна успевает сыграть два последующих
такта. Потом тишина.

Чернил не опрокиньте, Иван Тихонович. Погодите, я вам спичечку чиркну.
А н н а  Н и к о л а е в н а. Оля, зажги лампу. На окне стояла.

Вспыхнула спичка. Ольга уже у окна. Громадные тени колеблются на стенах.
Короткая пальба и непонятный шум с улицы. Лампа разгорается плохо. Все на
ногах. Портрет Феди лежит на полу, и как будто уже наступил другой вечер
другого мира. Д е м и д ь е в н а  с огарком входит из кухни.

О л ь г а. Принеси метлу, Демидьевна, стекла вымести. Федя упал.

Д е м и д ь е в н а  уходит. Слабый шорох у двери. Только теперь Талановы
замечают на стуле возле выхода незнакомого старичка с суковатой палкой
между колен. Он улыбается и кивает, кивает плешивой головой, то ли
здравствуясь, то ли милости прося и пристанища.