"Донна Леон. Высокая вода ("Гвидо Брунетти" #5)" - читать интересную книгу автора

она и так не смогла бы ни услышать, ни понять, что он сказал.
- Несколько ребер сломано, и плохие раны. По-моему, еще сломана
челюсть.
- Oh,Gesu, * - выдохнула Флавия, закрывая рот ладонью.
______________
* О Господи Иисусе (ит.).

- Но никаких признаков сотрясения мозга. Реагирует на свет и понимает,
что я ей говорю. Все равно надо сделать рентген.
Пока он говорил, снизу послышались голоса. Флавия села около Бретт.
- Они идут, cara. Сейчас тебе помогут. - Все, что она могла сделать,
это положить руку на прикрытое пледом плечо Бретт в надежде, что ее тепло
передастся подруге. - Все будет хорошо.
Два человека в белом возникли в дьерном проеме, и Лука махнул им рукой,
чтобы входили. Носилки они оставили у парадной двери, как и положено делать
в Венеции, а вместо них несли плетеное кресло, которое использовали для
переноски больных по узким витым лестницам.
Войдя, они мельком взглянули на испачканное кровью лицо женщины на
полу, как будто каждый день видели подобное, впрочем, скорее всего, так оно
и было. Лука вышел в гостиную, а врач попросил санитаров поднимать
пострадавшую с особой осторожностью.
Все это время Бретт не чувствовала ничего, кроме жгучей боли. Она
пронизывала все ее тело. Грудь была словно бы сжата обручами, превращавшими
дыхание в пытку, лицо и спина горели. Порой возникали отдельные очаги боли,
но они тут же сливались и растекались по ней, смешиваясь и вытесняя все, что
не было болью. Позднее она могла вспомнить только три вещи: прикосновение
ладони доктора к скуле, отдавшееся белой вспышкой в мозгу; руку Флавии у
себя на плече - единственное тепло в океане холода, и тот момент, когда ее
подняли с пола и когда она вскрикнула и потеряла сознание.
Когда через несколько часов она очнулась, боль все еще не ушла, но
кто-то удерживал ее на расстоянии вытянутой руки. Бретт знала, что, если она
шевельнет хоть пальцем, пытка вернется и станет еще сильнее, поэтому она
лежала совершенно неподвижно, пытаясь прислушаться к каждой частичке своего
тела, чтобы понять, где таится главный источник боли, но прежде чем она
смогла это сделать, ее одолел сон.
Потом она снова проснулась и на этот раз с величайшей осторожностью
приступила к мысленному обследованию разных частей своего тела. Боль все еще
держалась на расстоянии, и больше не казалось, что движение так уж опасно.
Она сосредоточилась на глазах и попыталась определить, что там перед ними,
свет или тьма. Понять это ей не удалось, так что она переключила сознание на
лицо, где засела боль, на теплую пульсирующую спину и затем на ладони. Одна
была холодная, другая теплая. Бретт казалось, что она лежит неподвижно
долгие часы и обдумывает, как может одна рука быть холодной, а другая
теплой? Она лежала так целую вечность, разгадывая эту загадку.
Одна теплая, другая холодная. Она решила подвигать ими, чтобы
посмотреть, будет ли различие, и лет сто спустя перешла к действию. Она
попробовала сжать ладони в кулаки и сумела лишь слегка согнуть пальцы. Но
этого было достаточно - теплая рука ощутила нежнейшее пожатие. Бретт
услышала голос, он был ей знаком, но она не узнавала его. Почему этот голос
говорит по-итальянски? Или это китайский? Она понимала, что он говорит, но