"Донна Леон. Неизвестный венецианец " - читать интересную книгу автора

- А на что она ему? - в конце концов спросил Брунетти.
Синьорина Элеттра посмотрела на него, как на придурка:
- Он ее любит, комиссар. Неужели не понятно?

Глава двадцать третья

В жару Брунетти обычно терял аппетит, но к вечеру он вдруг
проголодался - впервые с того дня, как ужинал у Падовани. По дороге домой он
зашел на Риальто и с удивлением обнаружил, что некоторые овощные и фруктовые
киоски до сих пор открыты, хотя времени уже девятый час; Он купил в одном
киоске килограмм перезрелых бордовых помидоров и в придачу получил от
продавца совет нести их аккуратно и не класть ничего сверху. Торговец в
другом ларьке, продавший ему килограмм темного инжира, оказался не менее
заботлив. К счастью, оба совета сопровождались пластиковыми пакетами, так
что домой Брунетти прибыл навьюченный как ишак.
Дома он сразу распахнул все окна, надел слаксы с футболкой и отправился
на кухню готовить ужин. Нашинковал лук, ошпарил помидоры, чтобы их легче
было очистить, принес с балкона базилик. Приготовив самый простой соус, он
поставил на огонь воду для пасты. Когда соленая вода стала подниматься,
пузырясь и шипя, он бросил туда полпачки penne rigate и перемешал.
Он делал все машинально, в его голове громоздились лица, фамилии,
события последних десяти дней, но он даже не пытался разобрать этот
конгломерат на отдельные лица и имена. Когда макароны сварились, он вывалил
их в дуршлаг, из дуршлага - в миску, полил сверху соусом, перемешал все
большой ложкой и понес на балкон, где уже ждали вилка, бокал и бутылка
каберне. Он стал есть прямо из миски. Их балкон так высоко над городом, что
желающему заглянуть на него пришлось бы влезть на колокольню Сан-Поло. Съев
всю пасту, Брунетти подобрал соус коркой хлеба, отнес миску на кухню и
вернулся с тарелкой свежевымытого инжира.
Прежде чем приняться за фиги, он снова сходил в гостиную, чтобы взять
"Анналы" Тацита. В прошлый раз он остановился на том месте, где Тацит
описывает неисчислимые бедствия кровавого правления Тиберия, императора, к
которому он, кажется, испытывал особую ненависть. Эти римляне только и
делали, что убивали, предавали, обманывали друг друга, попирали закон. Прямо
как мы, отметил про себя Брунетти. С этим убеждением он и читал до тех пор,
пока москиты не загнали его в квартиру. Там он лег на диван и читал за
полночь. Читая о злодействах и преступлениях двухтысячелетней давности, он
постепенно забывал о тех, что творились вокруг. Потом он заснул и спал до
утра как убитый, не видя снов. Наутро он проснулся свежим, бодрым и
решительным, будто проникнувшись неистовой моральной бескомпромиссностью
Тацита и поверив, что она как-то поможет ему преодолеть все трудности
наступающего дня.

Придя в квестуру, он с удивлением обнаружил, что Патта, уезжая накануне
в Милан, нашел время обратиться к судье с запросом о санкции на изъятие
документов банка и Лиги. Более того, санкция уже получена и оба заведения
уведомлены о том, что им необходимо подготовить все как можно быстрее, что
они обещали исполнить, хотя и не сразу, потому что это дело, мол, требует
времени и сил.
К одиннадцати часам от Патты еще не было ни слуху ни духу. Большинство