"Алексей Леонтьев. Белая земля " - читать интересную книгу автора

Пурга продолжалась два дня. Мы отсиживались под занесенным снегом
брезентом. Наконец мои глаза могли отдохнуть.
Риттер снова затих. Появление наших самолетов было для него неожиданным
ударом. Он был уверен, что на Восточном фронте все кончено. Лейтенант часами
лежал без движения, молча принимал свою долю скудного пайка. По-моему, за
два дня он не произнес ни слова.
На третий день ветер стих, выглянуло солнце. Я вылез из-под брезента. И
понял, что снежная слепота прошла. Я снова мог смотреть на этот белый,
сверкающий мир.
Прежде всего надо было определиться. Я плохо представлял, где мы сейчас
находимся.
В полдень взял высоту солнца. Когда подсчитал широту, то не поверил
своим глазам - получалось, что за последние дни мы прошли на север больше
семидесяти километров. Этого не могло быть. В лучшем случае мы делали по
шесть-восемь километров в сутки. А последние три дня вообще не трогались с
места. Я еще раз взял высоту, проверил вычисления. Результат получился тот
же. Я ничего не понимал. У меня даже мелькнула мысль посоветоваться с
Риттером. Интересно, как бы он отнесся к моей просьбе проверить вычисления.
Я внимательно осмотрел секстант. Все линзы и зеркала были на месте. В
зимовье я проверял по сигналам радиовремени хронометр Дигирнеса, он шел
очень точно и не мог дать такой большой ошибки. В недоумении я вернулся к
месту нашей стоянки. За три дня сани скрылись под огромным сугробом. Я начал
разбрасывать снег и вдруг остановился, пораженный неожиданной догадкой: сани
были развернуты боком к ветру - ровный снежный вал лег на них с подветренной
стороны. Ветер не менялся, все эти дни он устойчиво и сильно дул с юга. А
лед вместе с нами дрейфовал на север. Нас подвинуло на добрых сорок
километров к цели. Это был неожиданный подарок! Я ничего не сказал Риттеру,
но, глядя на его хмурое лицо, подумал, что он, верно, сам догадался об этом.
Пятнадцатилетний полярный опыт чего-нибудь стоил. Мне показалось, что он
совсем упал духом. А я на радостях приготовил роскошный завтрак: суп из
консервов, такой, что в котелке стояла ложка, и какао - его у нас было
совсем немного, и пришлось израсходовать последнюю заварку. После завтрака
подсчитал продукты. Оставалось всего двадцать банок консервов. Я решил с
завтрашнего дня еще урезать пайки. Риттер угрюмо подчинился, когда я
предложил ему снова тронуться в путь. Он сильно сдал за последние дни. Зарос
жесткой рыжей щетиной, глаза запали, прямая спина согнулась.


2

Кроме торосов, на нашем пути появились разводья. Не знаю, что лучше
или, вернее, хуже. Мы долго топчемся на одном месте, отыскивая, где можно
обойти трещину. Кружим, уходим в сторону, возвращаемся назад. Временами я
даже не знаю, продвигаемся ли мы на север или идем на юг.
Хорошо, когда попадается широкая, свободная ото льда полынья. Через нее
мы переправляемся вплавь. Нарты тогда ставим поперек на носу лодки, а сами
устраиваемся на корме. Риттер гребет вместе со мной - иначе мы оба окажемся
в ледяной воде. Это самые Приятные минуты путешествия. Отдыхают ноги, лямка
не давит грудь.
Но широкие полыньи редки. Чаще попадаются мелкие трещины. От Риттера