"Алексей Леонтьев. Белая земля " - читать интересную книгу автора

поднялся. Надо было проверить груз. В трюме "Святого Олафа", старого
норвежского транспорта, тщательно принайтовлены мои драгоценные станки. Я
должен доставить их на авиационный завод, где работал до войны. Завод теперь
на Урале. Мои товарищи по командировке уже, наверное, вернулись на Родину -
как-то трудно сейчас сказать - домой. А на мою долю выпала неожиданная
морская прогулка. Холодное море, погашенные огни, тревожные сигналы эсминцев
конвоя.
С глухим грохотом ударила в борт волна. Я едва удержался на ногах. Не
мудрено, что сегодня снова приснилась бомбежка у Дона. Где теперь моя третья
стрелковая? Я не имел вестей от ребят уже несколько месяцев - с того самого
дня, когда меня неожиданно вызвали в штаб и приказали отправляться в Москву
для подготовки к заграничной командировке.
От Лондона остались в памяти грохот порта, где грузили наш караван,
уходящий в Мурманск, рев сирен воздушной тревоги, ночной холод бомбоубежищ,
прогретая солнцем, теплая даже сквозь подошвы ботинок брусчатка площадей.
...В маскхалатах камуфляжа стояли соборы. У Кенигстонских садов снимали
ограду. Простоявшие века, занесенные во все каталоги мира, шедевры
художественного литья шли на переплавку - не хватало металла для войны. А на
Даунинг-стрит у министерства иностранных дел торчали за колючей проволокой
стволы крупнокалиберных зенитных пулеметов.
Перед отъездом представители фирмы, сдающей оборудование, пригласили
нас в кабачок, сохранившийся еще с елизаветинских времен. Все было так же,
как три столетия назад. Под сводами подвала стояла тяжелая резная мебель. В
массивных канделябрах оплывали желтые восковые свечи. Старик официант в
напудренном парике и шелковом камзоле вырезал подагрическими пальцами талоны
продуктовых карточек за ужин...
Сверху донеслась музыка, неожиданная на корабле, но я уже успел
привыкнуть к ней за время пути. Песня Сольвейг. В апреле сорокового года,
когда гитлеровцы захватили Норвегию, "Святой Олаф" случайно оказался в
канадском порту. Теперь он плавал под английским флагом, но почти вся
команда по-прежнему состояла из норвежцев, и капитан Сельмер Дигирнес на
подъем флага вместо "Правь, Британия, морями..." упорно ставил пластинку
Грига.
Я оделся и вышел на палубу. В промозглом сером утре под песню Сольвейг
медленно полз вверх по флагштоку восьмилучевой британский крест на синем
поле - "Юниор Джек".
На мостике маячила коренастая фигура Дигирнеса. Козырек фуражки, вислый
нос и зажатая в зубах трубка обращены на юг - туда, где за горизонтом лежат
берега Норвегии.
Я поднялся на мостик. Дигирнес протянул руку.
- Доброе утро, мистер Колчин. Хау дид ю слип? - Он изъясняется со мной
на непонятной смеси русского с английским.
- Отлично. Никогда не спал лучше...
...Когда это было? Мы лежим на траве перед серо-красным
административным корпусом нашего института. В моторной лаборатории ревет
двигатель. Нина читает вслух конспекты. А я сплю. Сплю под рев двигателя и
голос Нины, перечисляющий формулы расчетов, днем, посреди институтского
двора, накануне последнего экзамена... Когда это было? Всего два года назад.
Летом сорокового...
- ...Воздух, - говорит Дигирнес. - Воздух нашего Норвежского моря -