"Владимир Ленский. Пророчество Двух Лун ("Эльфийская кровь" #3) " - читать интересную книгу автора

застроенные домами предместья. Уже начало темнеть, когда дорога пошла под
уклон, дома сделались меньше, а сады вокруг зданий - гуще; Талиессин
приближался к реке.
Мостовую пошлину здесь не брали. Так распорядилась ее величество
правящая королева, мать Талиессина: довольно было и того, что в ярмарочные
дни пошлину взимали при входе в город. Незачем раздражать людей двойным
побором, полагала она.
А Талиессин считал людей неблагодарными скотами, потому что они не
переставали злоумышлять против его матери.
Простонародье ненавидело королей эльфийской династии. Любой неурожай,
любую болезнь приписывали порченой крови Эльсион Лакар, а о принце,
наследнике трона, говорили, будто он извращенное жалкое существо, не мужчина
и не женщина.
Эмери уверял, вслед за своим премудрым дядюшкой Адобекком, что у
всякого слуха, даже у такого, который давно укоренен в народе, имеется
автор. Не бывает безымянных песен, всегда найдется некто первый, кто спел
хотя бы начало куплета.
Адобекк умен и по-своему очень хорош; недаром мать брала его в свою
постель. Он и сейчас ее обожает. Талиессин знал, что королева советуется с
Адобекком почти во всех случаях, когда требуется принять необратимое
решение.
И все же сам Талиессин склонен был верить не Адобекку с его
добросердечным племянником, а "народу". Тем, кто открыто называл принца
выродком.
Он остановился на камне, пошатался, обретая временное равновесие,
поднес к глазам растопыренные пальцы и сказал:
- Я выродок.
И сделал еще один шаг вперед.
- Ай! - завопило нечто в тумане, и чьи-то сильные руки клещами
вцепились в его плечи.
Не удержавшись, оба - принц и невидимка - полетели в траву, причем
Талиессин упал на какой-то сук, с треском сломавшийся под тяжестью его тела,
а сверху на принца повалился тот, второй.
Несколько мгновений они лежали неподвижно, приходя в себя и собираясь с
мыслями. Потом незнакомец поспешно вскочил и протянул Талиессину руку.
- Вставай! Ты не ушибся?
Талиессин поднялся.
- Кажется, порвал одежду. Бок саднит.
- А, - сразу успокоился незнакомец, - ну так это ерунда. Тебя не будут
ругать за тряпки?
- Нет, - сказал Талиессин, ничуть не удивившись вопросу. Года три назад
он, пожалуй, дал бы утвердительный ответ.
- Есть хочешь? - осведомился неизвестный.
- Да, - сказал Талиессин.
Они устроились рядом на траве. Талиессин с интересом уставился на
нового знакомца: очень молодой, со светленькими жиденькими волосами и
грустным взором прозрачных глаз, он напоминал безнадежно влюбленного поэта.
Из тех поэтов, что не столько слагают стихи, сколько превращают в печальную
поэму собственную жизнь.
- Посмотрим, что тут у нас, - деловито продолжал "поэт", раскладывая на