"Евгений Ленский. Вокруг предела" - читать интересную книгу автора

получилось, к лицу и вызвал у Смолла новый приступ хохота. О, Смолл часто
это видел. "А вот тебе дуля в нос!", говорил Смирнов и ловко собирал пальцы
в известный фаллический символ. Надо думать, "вежливый" никогда не видел
ствола автомата в виде великолепно выделанной дули! Когда приступ хохота
прошел, Смолл обнаружил, что в комнате никого нет. Трое налетчиков бежали,
побросав свой автоматы, точнее то, во что они превратились. Валявшийся у
двери пострадал больше всех - ствол и затворная коробка вместе с затвором
превратились в причудливую, сложно изогнутую вазу. А из того, что до этого
было дулом, кокетливо высовывалась желтая роза. Брошенный у окна автомат
внешне был абсолютно цел, с той разницей, что вместо изогнутого магазина к
нему тщательно крепилась человеческая берцовая кость. Увидев это, Смолл
снова повалился на кровать и смеялся еще минут десять.

А далеко, на другом континенте, так же катался на кровати Трофимов.
Слезы от хохота текли у него по щекам, тело сотрясалось, а бесшабашно
веселый голос в мозгу ликовал: "Вот так! И всех их так!"
Отсмеявшись, Трофимов задумался. Уже то немногое, что он видел в своем
мысленном облете планеты и то, что он знал из газет, радио и телевидения,
свидетельствовало однозначно: партизанскими действиями серьезных результатов
не добьешься.
Да, он спас Джонна Смолла, мог спасти еще сотню ему подобных... А ту
девушку, о которой вспоминал Смолл?.. А повстанцев?.. В мире ежедневно
происходят конфликты, ежеминутно льется кровь... Как прекратить все войны
разом, если за ними стоит противоборствующий интерес? И чей интерес
предпочесть! Промышленность, уничтожающая природу, - уничтожить ее?.. А
преступность?.. Трофимов не знал, способен ли он одновременно контролировать
даже десятки ситуаций, а ведь их тысячи!
Но все эти сомнения не отменяли главного. Пока у него есть сила, он
будет действовать. Эти "Живые Мысли" - они не живые. Они не способны понять
стремления и нужды биологического существа, и только от непонимания
запрещают вмешательство. Но он, Трофимов...
- А ты еще не понял, что они и мы, - это одно? - как гром грянул Голос.


13

Выговцев включился в мысли Трофимова на подходе к "Шанхаю". Именно на
подходе: он не спеша шел по улицам, хотя мог бы оказаться около избушки
Потапыча в мгновение ока. Собственно, это был уже не Выговцев, это была Сила
и Воля, имеющая форму биологической структуры. И все же пребывание в облике
Выговцева не прошло даром. Долгое время скрытая "Живая Мысль" поневоле
прониклась чем-то, присущим человеку. И она полюбила этот нелепый и все же
чем-то подкупающий мир. Там, в просторах Вселенной было все, было в тысячи
раз больше, но чего-то не было. Выговцев шел пешком, радуясь ночи, шагам,
чувству физического напряжения, нарастающего с каждой минутой. А заодно
вторым, третьим, тридцать третьим уровнем восприятия он слушал мысли
Трофимова и то удивлялся, то восхищался. Например, историю с автоматами
Выговцев оценил и посмеялся. Там, на свободе пространства, юмора не было.
Юмор основан на несоответствии, а какое, несоответствие, если ты всемогущ?
Но все же Трофимов заблуждался, заблуждался искренне, и Выговцев не